– Прости, что испортил твой наряд,– послышался за его спиной вкрадчивый голос,– но то, что ты собирался сделать, недостойно истинного Арокани, да к тому же ещё и бессмысленно. Длительное существование в мире посмертия достигается только специальными техниками, которыми ты, увы, не владеешь.
– Да кто ты такой? – вспылил Фарас, которому снисходительный тон чужака показался даже более оскорбительным, чем его стрельба по чужим бокалам.
– Прости, что сразу не представился,– высокий худой аэр неопределённого возраста бесцеремонно уселся в соседнее кресло,– моё имя Брил.
– Ты служишь Совету? – в голосе Фараса явственно прозвучало отвращение. – В каком качестве, если не секрет?
– Смотря о каком Совете ты говоришь,– проворковал гость, игнорируя неуважительный тон хозяина дома,– а что касается моего статуса, то он, я думаю, тебе известен. В мире Игры меня бы назвали палачом.
– А я-то грешным делом надеялся, что меня для начала будут судить,– язвительно заметил Фарас,– но хозяевам Аэрии, видать, недосуг разводить церемонии, сразу перешли к делу. Что ж, столь рациональный подход можно только поприветствовать.
– Давай я заменю твой испорченный напиток,– Брил легко поднялся на ноги, плеснул в чистый бокал новую дозу жидкости из зелёной бутыли и демонстративно бросил в неё пилюлю, только уже жёлтого цвета.
– Снотворное? – Фарас горько усмехнулся. – Очень гуманно.
– Думаю, ты сейчас должен испытывать благодарность,– заметил палач,– у той женщины, которую ты угробил своим безрассудством, такого бонуса не было, её развоплощение было очень мучительным.
– Зато относительно быстрым,– несмотря на вызывающий тон, Фарасу не удалось скрыть, что слова Брила причинили ему душевную боль. – Ты правда веришь, что вечная пытка гуманней развоплощения? Представь, каково было Грейс жить в аватарском теле и любоваться в своих видениях родным миром, из которого её выкинули как мусор?
– Кажется, ты пытаешься оправдать свой поступок,– в голосе палача впервые с начала разговора проскользнули брезгливые нотки, до этого момента он обращался к своей жертве с подчёркнутым сочувствием.
– Нет, вина за её гибель лежит на мне,– Фарас перевёл взгляд на окно, за которым вдруг сделалось темно из-за приближающейся грозы. Ему в голову тут же пришла мысль, что это его последняя гроза, но депрессивное, в сущности, умозаключение отчего-то вызвало вовсе не тоску, а облегчение. – Не хочется тебя расстраивать, уважаемый Брил,– вздохнул приговорённый,– но твоя карательная миссия немного