Основная сюжетная нить этой большой повести – прения поэтов, известный ритуал, который известен нам из эллинистической повести «Соревнование Гомера и Гесиода» и пасторалей Феокрита и Вергилия. Писать об этом в эллинистической Античности – то же, что и для писателя XIX века свидетельствовать об охотах, дуэлях, флирте, обо всех этих (в действительности строгих) ритуалах высшего класса. Но Моррис – новатор: в его прениях участвуют не только поэты, но и поэтессы. Представьте, что, если в русской усадьбе состоялась бы дуэль между мужчиной и женщиной? А вот у Морриса поэт Тиодольф и поэтесса Вудсан спорят – спорят долго, и не на жизнь, а на смерть.
Военный сюжет этого сказания – столкновение с римскими захватчиками – не просто способ поощрить национальное самосознание германских народов. Моррис очень ценил уроки Чарльза Дарвина, показавшего, что в естественном отборе эстетический момент очень значим: для того, чтобы получилось здоровое потомство, требуется сочетание красивых и привлекательных признаков предков, которые и способствовали их встрече. Так и у Морриса – римляне выступают как недостаточно привлекательные, способные умело действовать в настоящем, но разучившиеся производить прекрасное потомство, доверяющие больше случаю и оплакивающие былой Золотой век. В то же время народы Европы – это те, кто умеет спорить, соревноваться, заниматься вроде бы ненужными делами, осваивать разные искусства и поэтому оказывается в выигрыше перед лицом потомков. Здесь можно перефразировать нашего современника Милана Кундеру, который говорил, что Европа жива там, где жива ностальгия по Европе. Только мы исправим слово «ностальгия» на какое-то другое, скажем, «предчувствие» или «интуиция» (какое лучше всего подобрать – решать читателю), и Моррис мог бы согласиться с нами.
«Народ Горней Двери» – небольшой рассказ, оставшийся в рукописи художника. По сути, это квинтэссенция главных тем, к которым он обращался: справедливость, перед которой склонятся короли; судьба, которую нужно понимать не эмоционально, но конструктивно – как одно из начал истории наравне с другими началами; поэзия, которая вдруг связывает различные времена. Можно сказать, что это рассказ для закрепления материала: если после его прочтения мы не сводим справедливость к распределению благ, но замечаем в ней вдохновение, если чувство времени не вызывает в нас торопливости, но позволяет вспоминать о вымышленных героях давнего прошлого как о близких друзьях, – значит, мы не зря читали Морриса.
От переводчика
«Сказание