– Сочли ее левацкой ерундой.
– Хуже того, Микаэль, – пропагандированием «ленивых мерзавцев, которые не в силах даже взяться за работу».
– Неужели они так сказали?
– Что-то в этом роде. Но, думаю, на самом деле статья никакого значения не имела. Она просто стала для них предлогом еще больше подорвать позиции Харриет в концерне. Им хотелось отказаться от всех изначальных идей Хенрика и Харриет.
– Идиоты.
– Господи, конечно, но нам от этого было не легче. Я помню те дни. Казалось, будто почва уходила у меня из-под ног, и, разумеется, я знаю, знаю, что мне следовало больше привлекать тебя. Но я полагала, что мы все выиграем от того, что ты сможешь концентрироваться на своих материалах.
– А я ничего путного не поставлял…
– Ты старался, Микаэль, действительно старался. Но я это говорю к тому, что Уве Левин позвонил именно тогда, когда казалось, что все пропало.
– Вероятно, ему кто-то нашептал про случившееся.
– Наверняка. И тебе, вероятно, не надо говорить, что поначалу я была настроена скептически. «Сернер» казался мне бульварной ерундой. Но Уве продолжал уговаривать, пустив в ход все свое красноречие, и пригласил меня к себе, в большой новый дом в Каннах…
– Что?
– Да, прости, об этом я тебе тоже не рассказывала. Думаю, мне было стыдно. Но я все равно собиралась на кинофестиваль, чтобы написать о той иранке, кинорежиссере. Ну, знаешь, о той, что преследовали за документальный фильм о девятнадцатилетней Саре, которую забросали камнями, и мне подумалось, что ничего страшного, если «Сернер» поможет нам с оплатой дороги. Как бы то ни было, мы с Уве проговорили целую ночь, и у меня по-прежнему сохранялось довольно скептическое отношение. Он так нелепо хвастался, пускал в ход разные коммерческие уловки… Но под конец я все-таки стала к нему прислушиваться, и знаешь, почему?
– Он оказался потрясающим в постели?
– Ха, нет; из-за его отношения к тебе.
– Ему хотелось переспать со мной?
– Он тобой безмерно восхищается.
– Ерунда.
– Нет, Микаэль, тут ты ошибаешься. Он любит власть, деньги и свой дом в Каннах. Но еще больше его гложет то, что его не считают таким же крутым, как тебя. Если говорить об авторитете, Микаэль, то Уве беден, а ты безумно богат. В глубине души он хочет быть таким, как ты, я это сразу почувствовала, и мне следовало бы сообразить, что подобная зависть может быть и опасна. Ведь ты же понимаешь, что в основе кампании против тебя лежало именно это. Твоя бескомпромиссность заставляет