В общем, вся забота, когда ты идёшь группой, ложится на плечи бедуинов. А вот когда я пошел один по этой самой пустыне, помимо того, что я был предоставлен снова своим мыслям, я ещё сам вынужден был быть озабочен своим выживанием и своими коммуникациями там, в пустыне. Там ведь достаточно много людей-бедуинов живёт. С ними для того, чтобы безопасно пройти по пустыне, нужно уметь находить общий язык. Это оказалось, достаточно интересно, и это тема для отдельного, наверное, очень длинного рассказа.
Что может происходить в пустыне и как? Скажу, во-первых, что бедуины – честнейшие люди. У них на самом деле там есть возможность взять чужое, этого чужого в пустыне достаточно много, но при этом они не представляют, как это в принципе возможно, потому что это харам. Они не набрались, не знаю, как это лучше сказать, европейской идеологии «урвать побольше». С одинаковым образом мыслей они как жили полторы тысячи лет назад в этих самых пустынях, так и продолжают жить. У них не поменялось ничего, взять чужое для них – харам, обидеть гостя – харам. Совершенно честные, искренние, наивные люди с образом мышления на уровне семилетнего ребёнка. В школу они, естественно, не ходили, мира не видели. Они воспринимают мир безгрешного радостным, несмотря на то, что живут они в очень сложных условиях.
Если ты рассказываешь им про жизнь в большом городе, особенно не в Египте… Про то, что в Египте есть Каир, большой город, Александрия и всё прочее, они понаслышке знают, что вроде где-то есть. Ну, и хер бы с ним… Но когда ты начинаешь ему рассказывать, что существует совсем другая страна, где есть снег и всё такое, они слушают, как сказку, то есть они не верят, что это есть в мире. Очень, очень наивные.
Я много раз ходил по пустыне. Это был натуральный кайф интроверта. Я думал, что нет большего кайфа. Но нет… Оказалось, что есть кайф кайфовее. К нему я пришёл не сразу. Когда я начал в долгую уходить в пустыню и надолго уезжать в какие-то там соседние, сопредельные страны, и мне нравилось шататься, и я понимал, что мне не нужно особо ничего – пачка сигарет, рюкзак. И это, несмотря на то, что ещё каких-то полгода назад я жил в Москве, ходил в офис в самом центре Москвы, рядом с Кремлём. У меня были какие-то там дорогие костюмы.
И в какой-то момент сейчас мне кажется, я просто испугался своего… Запредельной свободы испугался и того, до чего это может довести, где в итоге всего этого шатания я могу оказаться. Понравится ли мне там? Будет ли у меня возможность из этого там вылезти? В общем, в какой-то момент мне показалось, что я скатываюсь в пропасть. И что это не закончится ничем хорошим. И поэтому я решил, что с этим надо завязывать».
* * *
«Я улетел в Москву. Интересный этап. Он не имеет отношения к одиночеству и всему прочему, но, тем не менее, достаточно забавный, прежде всего, для самого себя. В нем я почувствовал себя цельным, соображающим – это важно, знаешь, самого себя чувствовать умным.
В общем, я улетел в Россию, мне нужно было завязать немножечко с этой свободой и пожить