Открыли не сразу. Стояла с той стороны старушка, и впрямь похожая на гражданку Шварцберг.
– Паша! – Она улыбнулась. – Вот не думала увидеть. Что случилось? Заходи, заходи.
Павел пересёк порог, сам не понимая, зачем. Не понимая, что хочет сказать и хочет ли.
– Чайку выпьешь? – Я не могу вспомнить, как её зовут, понял Павел. Ну не могу, и всё! Что за наваждение?
– Простите, баба Анна, – ага, имя всплыло, – меня дочка ждёт.
– Вика? Вот, передай! – Баба Анна поманила на кухню. – Сама не знаю, напекла зачем-то пирожков сегодня. Внучки только на выходные будут. Стало быть, Вике испекла! Да садись, садись, посиди минутку.
Как-то само собой получилось, что он сел, и чашка чая возникла на столе. Бедно живёт баба Анна. Бедно, но чисто. И лицо, ну то же лицо, что и у…
– Баба Анна, – решился Павел. – Скажите, вы знаете Эльзу Афанасьевну Шварцберг?
Баба Анна вздрогнула, и чуть не упустила чашку. Постояла, глядя на гостя, и пошла вон из кухни. Крепкая бабушка, подумал Павел, ей за восемьдесят, а ходит – только что шаг не печатает. Бабы Анны не было минут пять, и Павел даже решил пойти посмотреть, всё ли в порядке. И она вернулась, словно услышала мысли.
– Вот, – положила перед ним альбом. – Паша, откуда ты узнал?
– Что узнал, баба Анна?
– Я про сестру никому не рассказывала. – Баба Анна открыла альбом и буквально через пять страниц Павел увидел её. Афанасьевну. На фото ей было едва ли тридцать, но лицо и взгляд её, точно. – При Советской власти ей туго было, родственники в Германии, фашисты они у неё были. А у меня уже дочка была, как её бросить? Мы потом почти и не виделись.
– А что с ней сейчас? – поинтересовался Павел, бережно поглаживая фото, где Афанасьевна, уже почтенных лет бабушка, стояла среди многочисленных родственников – там и баба Анна была.
– Померла. – Баба Анна перекрестилась. – Шесть лет как. Спасибо, Паша, что напомнил. Помянем, как скажешь? Тебя из дому не выгонят, за водку-то?
– Не выгонят, – решительно отозвался Павел. – Баба Анна, а можно, я альбом возьму, ненадолго? Вике покажу. Она про войну только в кино смотрела.
– Бери, бери! – Баба Анна уже достала бутылку и крохотные, коньячные рюмки. – Приводи Вику как-нибудь, я ей сама расскажу. Правнукам-то уже неинтересно…
Вика не обиделась, что отец застрял у бабы Анны. И обрадовалась – и ему самому, и пирожкам, и альбому, конечно. Уже успела и картошку сама сварить, и салат приготовить. Хозяйственная девочка…
…прямо как Елена.
Они успели и поужинать, и посмотреть несколько мультиков – с тех дисков, что при маме лучше не смотреть, ругаться будет – и уже начали перелистывать альбом, а Марии всё не было. Ну не было и не было.
…Елена торопилась. Золото, медь и калёное железо осени выстлали ей путь, и тропинки сами собой подворачивались под ноги. Сюда, сюда, звали они. Иди сюда! Елена всегда доверяла интуиции, всегда слушала её советы, так ведь и с Пашей познакомилась.
Она