– Тьфу ты, напугал меня, – схватилась она за сердце, – Я-то ить думала, что ты ушёл давно.
– Ей отвар лечебный заварить надо, бабушка – коротко ответил мужчина, – Есть какие травы у тебя? Или я схожу к себе и принесу.
– Да вот я пошла как раз, – пробормотала старуха, махнув рукой в сторону кухонки.
– И воды холодной в миске принеси мне, да тряпицу какую чистую дай, – добавил он.
– Зачем?
– Лицо нужно Надийке обтереть.
– А-а, – закивала Захариха, – Сейчас-сейчас, я мигом.
Она принесла Власу всё, что он просил, и тот, придвинув к постели девочки стул, присел рядышком с нею, и принялся обтирать её лицо смоченной в воде ветошкой.
– Ты иди, бабушка, иди, готовь отвар, а я пригляжу за Надийкой.
Захариха снова растерянно закивала и вышла из комнаты.
Оглянувшись, Влас тихо зашептал слова, то ли молитвы, то ли заговора, продолжая протирать лицо Надийки. Оно оставалось всё таким же бледным, девочка не открывала глаз. Но через какое-то время она внезапно вздрогнула, зашевелилась, чихнула, и села в постели. В ту же минуту вошла и Захариха. Она радостно бросилась к внучке, обняла её и расцеловала.
– Миленькая ты моя, – заговорила она, – Как ты меня напугала!
– Бабуся, а что со мной было?
– Ничего-ничего, родимая, просто переволновалась ты, вот и всё. Это я виновата, что позволила пойти со мной. Неча было тебе делать на похоронах. Но теперь всё уже хорошо.
Надийка кивнула бабушке, и тут вдруг увидела Власа, стоявшего в углу, и молча смотревшего в её сторону. Она удивлённо вскинула на него глазки:
– Здравствуйте!
– Здравствуй, Надийка, – сказал Влас, – Как ты?
– Я хорошо, только холодно мне очень, замёрзла я, – ответила девочка, зябко поёжившись.
– Ничего, это бывает после первого раза, – кивнул Влас.
Захариха метнула на мужчину недоумённый взгляд, вопросительно посмотрела на него, но Влас отвёл глаза. и, шагнув к постели девочки, протянул руку, погладил её по головке и спросил:
– Скажи мне, пожалуйста, а что ты почувствовала, когда падать начала?
– Как будто ударили меня по голове, вот здесь, – Надийка показала рукой на темя, – Словно молнией. И так горячо стало, а потом темнота. А теперь вот наоборот – холодно мне очень, как зимой.
Влас понимающе закивал:
– Ну, ничего, всё хорошо будет.
Он оглядел комнату и задержал своё внимание на портрете, который нарисовала углём на дощечке Надийка, портрете её матери. И пока Захариха поила девочку отваром, он всё стоял и смотрел на изображение молодой женщины. Старуха, не показывая виду, молча наблюдала за Власом. Наконец, тот обернулся к Надийке и сказал:
– Что ж, поправляйся, завтра всё уже будет хорошо. А пока тебе нужно поспать.
Надийка