– Ты дуришь меня, – сказала я.
– Да ну? – промолвила она, глядя на меня огромными влажными глазами. – А что же случилось с ле Маршан? Как насчет Уэнтворт? А что с Брейзеноуз?
– Разумеется, они все не могли просто так исчезнуть, – возразила я. – Кто-то должен был хоть что-то заметить.
– В том-то и дело! – воскликнула Коллингсвуд. – Никто не заметил. Я делала записи. Пинкхэм застала меня за этим. Вырвала записную книжку у меня из рук и отнесла ее мисс Фолторн.
– Когда это было? – спросила я.
– Вчера. Думаешь, они меня убьют?
– Конечно, нет, – ответила я. – Люди ничего такого не делают. По крайней мере, в реальной жизни.
Хотя я совершенно точно знала, что делают. И, по моему опыту, намного чаще, чем можно предположить.
– Ты уверена? – уточнила Коллингсвуд.
– Еще как, – соврала я.
– Обещай, что никому не скажешь, – прошептала она.
– Клянусь, – сказала я, по какой-то совершенно непонятной мне причине делая знак креста в воздухе.
Коллингсвуд нахмурилась.
– Ты католичка?
– С чего ты взяла? – спросила я, желая потянуть время.
На самом деле она угодила в точку. Пусть даже мы делали вид, что исповедуем англиканскую веру, мы, де Люсы, были католиками с тех пор, как Рим был не более чем семью живописными холмами в итальянской глуши. Даффи говорит, что душа необязательно находится там же, где и сердце.
– Вообще-то да, – добавила я.
Коллингсвуд присвистнула сквозь зубы.
– Я так и думала! Наши соседи дома в Ниагара-он-те-Лейк, Коннолли, они тоже католики. Они так же шевелят пальцами, как и ты только что. Это знак креста, верно? Мне так говорила Мэри Грейс Коннолли. Что-то вроде магии. Она заставила меня пообещать, что я никому не скажу. Но послушай! Что ты здесь делаешь? Мисс Бодикот…
– Я знаю, – перебила я. – Она была настолько англиканка, что ей хватило бы кухонной табуретки, чтобы вознестись на Небеса.
Где же я это слышала? Никак не припомню. От тетушки Фелисити? Наверняка не от отца.
– Но ты не должна так говорить, – сказала мне Коллингсвуд. – Иначе тебя освежуют заживо.
– Мы, католики, были мучениками со времен изобретения огня, – отозвалась я. – Мы привыкли.
Наглость с моей стороны, но я не могла сдержаться.
– Твой секрет умрет вместе со мной, – поклялась Коллингсвуд, зашивая себе губы невидимыми иголкой и ниткой. – Его не вырвут из меня и дикими лошадьми.
Последнее предложение прозвучало как-то вроде: «Мугу не мымрут ым мэмэ и мымымы мымымы».
– Это не секрет, – ответила я. – На самом деле мы этим гордимся.
В этот самый миг в дверь загрохотали с такой силой, что я подумала, вот-вот щепки полетят, и чуть не дала дуба от страха.
– Открой! – повелительно приказал голос – голос, который я впервые услышала совсем недавно, но уже хорошо запомнила.
Мисс Фолторн.
– Выключи свет, – прошептала Коллингсвуд.
– Бесполезно, – прошептала