В волосах тот же каштановый оттенок, который ближе к холодной седине, чем к теплому рыжему. Волосы Зеленки были длинными. Если бы она распустила свою корону из кос, то они наверняка упали бы до самого низа спины. Белоснежка была подстрижена под мальчика или под Керри Маллиган. Правда, что особенного можно определить по цвету волос? Этот каштановый оттенок весьма распространен в Средней Европе.
Серые глаза. У Зеленки немного темнее, чем у Белоснежки. Ну, если присмотреться, такая же мягкая линия верхней губы. Но черты лица все же другие. У Зеленки лоб намного выше, у Белоснежки нос короче и меньше. Телосложение вроде одинаковое. Возможно, Зеленка чуть-чуть повыше…
Они стояли рядышком у зеркала в туалете и изучали лица. Зеленка расправила плечи Белоснежки. Та почувствовала себя некомфортно. Ей не нравилось, когда посторонние люди прикасались к ней. Ей хотелось защищать свою территорию даже от близких, и она редко позволяла себя касаться. Хватка Зеленки была крепкой, цепкой. Кожа на ее лице была такой же светлой, как и на руках. Белоснежка же выглядела немного загоревшей.
Судя по внешнему виду, они могли быть сестрами. А могли и не быть… Ни одна черточка не указывала прямо на генетическое родство, не кричала о нем. Никто из них двоих не был особо похож на Петера Андерссона.
Белоснежка облокотилась на раковину и ополоснула лицо и затылок холодной водой. Это взбодрило и заставило мысли шевелиться. И это движение заставило Зеленку ослабить хватку.
– Что скажешь? – спросила она.
Она пристально и ожидающе посмотрела на Белоснежку. Прямо как маленький, выпрашивающий ласку щенок. Белоснежке больше всего хотелось молчать. Слишком много информации для одного дня. Слишком много новостей. Слишком много разоблачений. Она еще не успела обдумать все это и понять, что из этого следует. И как ей быть дальше.
Белоснежка терпеть не могла, когда не знала, как ей следует поступить.
– Слишком много… для одного раза, – наконец произнесла она, вытирая затылок бумажным полотенцем. Одна капля воды тем не менее успела попасть за шиворот и текла теперь вдоль спины, как плохое предчувствие.
– Знаю. У меня было несколько лет, чтобы смириться с этим. А ты услышала все это только что…
– Да. Отец никогда не говорил… Я не знала о тебе. Отец…
Зеленка опустила свою руку на руку Белоснежки. Она расценила это колебание как всплеск чувств. Что ж, все верно. Но Белоснежка не хотела на этом этапе открывать слишком многое. Сначала надо узнать правду.
В Зеленке и в этой истории было что-то подозрительное. И напряжное. Совпадения казались слишком значимыми, чтобы быть правдой. Но ведь все подробности вроде сходятся… Мысли бешено скакали, и Белоснежка не могла выстроить их в одну ровную линию.
– Можно тебя кое о чем попросить? Не говори об этом своему отцу… нашему отцу. Не хочу, чтобы он узнал обо мне что-то от других. Хочу сама рассказать, когда наступит время, – сказала