Вообще-то я не самая позорница: и упражнения по одиночной акробатике, и жонглирование у меня норм! Кувырок через стол, баланс и падение на стуле, стойка на руках – всё получается. Только не парная акробатика!
«Тарасова, вы актриса, – говорит Весов (тот самый Владимир Юрьевич), – вам нужно учиться взаимодействию с партнёрами. На сцене вы практически никогда не будете одна». «Тарасова-суперстар!» – сказала на это наша комедийная надежда Соня Хайкина. Она реально смешная, когда на сцене, но в жизни весьма токсичный персонаж. На себя бы лучше посмотрела! Ей Ползухин, мастер, каждую неделю напоминает: «Хайкина, на кефир! Вы опять не худеете! На что вы рассчитываете тогда? На какие роли? Колобка в крыжопольском ТЮЗе играть хотите?»
«На кефир» – это одно из любимых выражений Ползухина. У нас уже человек семь ходит с утра до вечера с этим однопроцентным кефиром и сканирует столовку шакальим взглядом. Зачем они вообще в столовку спускаются? Хайкина, несмотря на лишний вес, упёртая, как мамонт. Сегодня она в хлам разбила коленки и локти, когда пыталась сделать переброс через стол. Ей уже орут: «Хватит, Хайкина, хватит, получится позже!», но она долбится и долбится, наконец перевалилась, но после этого Весов отправил её в травмпункт. «Без справки от травматолога на следующее занятие не пущу», – сказал.
К счастью, на танцах надо мной не глумятся. Просто танцы не столь опасны, как движок, и на них я пытаюсь наверстать упущенное. Завоевать доверие стаи. У нас каждый изо дня в день должен завоёвывать доверие курса. Как назло, на танцах я середнячок. Я лезу из кожи вон и даже на переменах повторяю все эти пасодобли и польки (здесь танцами в коридоре никого не удивишь), но выбиться в лучшие не получается: на курсе у нас две девчонки окончили хореографическое училище, один парень танцевал в народном ансамбле и ещё двое парней были призёрами международных чемпионатов по бальным танцам.
В субботу мы освободились рано, в пять вечера. Теперь можно было подготовиться к посещению церкви: нашла дома детскую Библию, которую читала лет в десять (взрослую всё равно за день не осилю). Меня все зафрендили ВКонтакте. Варя и Ваня сразу написали. Варя поинтересовалась, как мне паблик, читала ли я Новый Завет и какую музыку люблю. А у Вани я спросила, поступал ли он летом. И он сразу признался, что было дело! Но не прошёл. В Щуке слетел с конкурса[4], у Ползухина – с третьего тура. А я ведь не ошиблась! Офигеть, мы могли бы учиться вместе, но не судьба. Он стал вспоминать странных чубриков, которые попадали в его десятку: волосатого парня, который поступает уже пятнадцать лет, сейчас ему уже тридцать три, но он не сдаётся. За эти годы его успели узнать все мастера всех вузов, некоторые даже по три раза. Он брал измором. Ваня говорит, в этом году волосатый всё же поступил в Школу-студию МХАТ. Видимо, там поняли, что лучше потерпеть его четыре года на курсе, чем ещё сорок лет видеть в абитуриентах.
Я вспомнила мелкую девчонку с гигантским аккордеоном, которая поступала