– Ставрос Кустакис.
Розали услышала, как он повторил это имя с акцентом, который сочетался с произнесенным именем, сочетался с аурой иностранности вокруг него.
Она снова моргнула, глядя на него:
– У меня есть отец?
Вопрос прозвучал глупо – ей только что назвали его имя. Розали заметила, что это странно подействовало на мужчину. Он удивился еще больше, сведя брови и нахмурив высокий лоб.
– Ты не знала? Ты не знала, что Ставрос Кустакис – твой отец? – В голосе мужчины звучало недоверие.
– Нет, – ответила она.
Судя по всему, мужчина не верил ни одному ее слову. Не верил, что она та, за кого себя выдает. И не верил, что она не знает, что этот… как там его… ее отец.
Это слово зазвенело у нее в голове. Слово, которое она никогда не употребляла, которое не имело к ней отношения.
Он просто не существовал, если не считать те жалкие короткие недели романа ее бедной матери, прежде чем он ушел навсегда.
Но вот теперь оказалось, что он существует.
– Как отец меня нашел?
Вопрос внезапно вырвался, и она жадно уставилась на человека, который сообщил ей удивительную, невероятную новость. Понятно, теперь жизнь изменилась навсегда.
«Мой отец знает обо мне! Он послал человека, чтобы найти меня!»
Эмоции всколыхнулись в ней, отвлекая от того факта, что смотрящие сверху вниз темные глаза несколько затуманились.
– Об этом ты спросишь его сама, – последовал отрывистый ответ.
Розали с нетерпением перешла к следующему вопросу:
– А где он сейчас?
– Он живет в Афинах.
– В Афинах? – Глаза Розали распахнулись.
Ее отец грек?
В голове прозвучал голос матери:
«Он был иностранцем, так романтично! Работал в Лондоне…»
– Да, – резко ответил мужчина, он словно отгораживался от нее. – Другие вопросы могут подождать. Собирай вещи, мы уходим.
Розали уставилась на него:
– Что вы имеете в виду?
– Я везу тебя в Афины, – сказал он, – к твоему отцу.
Плотно сжатые губы, сердитый взгляд…
Ксандрос искоса смотрел на свою спутницу. У нее все еще было такое выражение лица, будто она не понимает, что происходит.
«Теперь нас двое», – мрачно подумал Ксандрос.
Он приехал в Лондон только для того, чтобы предостеречь английскую дочь Ставроса от отцовских интриг. Но теперь его гнев на Ставроса нашел новую причину. Черт, он всегда знал, что этот человек безжалостен, – его отречение от Ариадны было доказательством этого, – но то, что он сделал с этой несчастной другой своей дочерью, было непростительно. Держать ее в крайней нищете, в неведении об отце…
Эмоции бурлили в нем, глаза блестели темно и сердито. Ставрос хотел, чтобы его английскую дочь доставили к нему? Пожалуйста! Не оставлять же ее в этой трущобе.
Девушка пошла с ним достаточно охотно. Почему нет? Она только что узнала, что у нее есть отец, конечно, она захочет встречи с ним! Здесь, в Лондоне,