Спектр изучаемых любой прикладной наукой явлений и объектов, несомненно, шире того круга явлений, которые составляют ее предмет. Однако, в отличие от всего их многообразия предмет познается с целью преобразования и совершенствования познанного. Иными словами, изучение объектов науки – лишь средство познания ею своего предмета.
На рубеже ХХ-ХХI веков наряду с идеей распространения сферы криминалистического познания за пределы уголовного судопроизводства стали систематически поступать и предложения о необходимости приведения содержания и предмета науки в соответствие с новшествами уголовно-процессуального законодательства, в особенности, после закрепления в УПК принципа состязательности. Суть идеи состояла в том, чтобы переориентировать развитие криминалистически на решение задач, стоящих перед двумя «конкурирующими» участниками уголовного процесса – стороной обвинения и стороной защиты.[164] «Закрепленный нормативно принцип состязательности, – писали, например, Л. А.Зашляпин и Е. И.Слышкина. – должен обязательно применяться и в теории криминалистики».[165] Ей было найдено и новое название – «криминалистика процессуальной состязательности».[166]
Аргументы сторонникам «состязательной криминалистики» добавил новый УПК, функционально противопоставив следователя стороне защиты. (п.47 ст. 5 УПК). Логика проста: коль скоро криминалистика, начиная с Ганса Гросса, и создавалась и развивалась как система рекомендаций, предназначенных для следователей, говоря современным языком, для стороны обвинения, то она, по мнению авторов идеи, не могла быть ничем иным как «криминалистикой обвинения». Отсутствие исследований и разработок, предназначенных специально для стороны защиты, одни расценивали как ограниченность криминалистики[167], другие более категорично – как ее «монополизм».[168]
Чтобы