– Платон просто непосредственный ребёнок, ничего большего, – осторожно сказала я дару, потому что он явно ждал моей реакции на своё заявление.
Стоял и внимательно смотрел фиолетовыми, как у Ра, глазами. Он вообще мне его чем-то неуловимо напоминал.
– Вероятно, – кивнул великий и опять перевёл взгляд на Тошку, – но мне интересно, откуда ты знаешь, что я дар, малыш? У тебя есть знакомые даурианцы? – я сжала ладошку сына, и глава осколков тут же метнул на наши сцепленные руки острый взгляд.
Всё примечает!
– Мы год назад прилетели на Глизе-581 с ними, – храбро ответил Платон. – Конечно, я их знаю.
Слава богу! Спасибо, сынок! Вовремя вспомнил мои наставления.
– У Платона отличная память. А ещё он фанат звездолётов и запоминает всё, что с ними связано, – поспешила я поддержать сына.
– А как тот звездолёт назывался, помнишь, Платон? – продолжил пытать дар.
Я внутренне возмутилась. Это вообще-то каверзный вопрос! Ясно же зачем он спрашивает ребёнка – пытается определить степень нашего сближения с даурианцами.
Что-то мне этот наставник осколков нравится всё меньше и меньше.
– Я не знаю, – не моргнув глазом, соврал Тошка, – я тогда не умел читать по-дауриански.
К счастью, пока наставник не понимал, что мелкий лукавит. То ли благодаря блокам, то ли Захар преувеличил возможности своего лидера.
– А сейчас умеешь? – вцепился в слова наставник, словно бульдог в жертву, и мне даже показалось, что он пытается просверлить Тошку взглядом насквозь.
Я сделала шаг вперёд, чтобы закрыть сына.
– Конечно, нет, но я умею читать на глизеанском и на русском, – похвастался Платон, выглянув из-за меня.
– К чему этот допрос, великий наставник? – решилась я прекратить произвол. – Вы нас в чём-то подозреваете?
– А почему вы так остро всё воспринимаете, Таисия? – вкрадчиво поинтересовался дар, и я принялась импровизировать на ходу.
Главное, вспомнить, как всё было год назад, и попробовать ощутить те же эмоции. Картинки поплыли, и я поняла – смогу!
– Я узнала даурианцев в том перелёте год назад, великий. И знаете, они не выглядели душками, – сообщила я, разведя руками. – К нам они относились как к отсталой расе, меня называли древней курицей, а моего сына дикарёнком. С чего нам их любить? И с чего бы им учить моего сына своей письменности и раскрывать название своего звездолёта? Мы всю дорогу просидели в лекарском отсеке.
– Это похоже на правду, – усмехнулся великий.
– А это и есть правда, – окрылилась я успехом, и голос мой зазвенел где-то под крышей. – Я вам больше скажу о причинах своего недовольства: я и осколков о спасении не просила. Я летела с сыном в отпуск. Почему я должна доверять вам?
– Кстати, откуда у вас такие огромные для переселенки деньги? – прервал мой звёздный час дар.
Что? Он знает? Мои