Хозяйка то и дело старается подлить мне в чашечку ещё чая, пододвинуть поближе пирожные, гостеприимство в крови потомков бабушки Пести. Маленькая Людмила росла с ней и хорошо её помнит:
– Бабушка всегда была главной фигурой в моей жизни. Она до конца своих дней не могла оправиться от горя. В семье боялись, что она может помешаться от печальных мыслей. Поэтому нас, детей, часто отправляли к бабушке, чтобы она переключалась на нас. Немудрёная хитрость удавалась. Она брала себя в руки и начинала заниматься нами. Мы просили у бабушки блинчиков с творогом или вареников с вишней. Она никогда не отказывала и начинала стряпать. Хотя помню, что иногда она как бы отвлекалась, а иной раз у неё начинались приступы горьких рыданий. Когда у меня были каникулы, отец отправлял меня к бабушке с самого утра и говорил: «Помни, что я тебя не просто так посылаю, а на помощь. Собери яблоки в саду, жердёлы, вишни разложи на решето для сушки».
Он очень переживал, что на мать обрушилось такое горе, что он вернулся один с фронта. Мне кажется, он и умер раньше времени потому, что не только болезнь, но и эти мысли изнутри подтачивали его.
Мы рассматриваем семейные фотографии, и Людмила Николаевна продолжает:
– Бабушка никогда не повышала голос на нас, детей. Такой вот у неё был метод воспитания. Видимо, в молодости у неё был весёлый характер. Могла посмеяться с нами. Рассказывала интересные и смешные истории так мастерски, что мы все хохотали. Бабушка была верующая и много молилась. Часто мы расспрашивали её про императрицу Екатерину Вторую. И она нам говорила, как уважали её в прежние времена, как она сама всегда упоминала её в своих молитвах.
Хорошо помню её рассказ, как после окончания войны она ходила на вокзал, смотрела на проходившие поезда и спрашивала проезжавших солдат, не встречали ли они её сыновей. Те отвечали, мол, надейся, мать, вернутся они. Мы же возвращаемся… Но однажды она упала на землю, обняла её и зарыдала: «Земля, скажи, где мои сыны?» Говорила, что лучше бы не приходили ей похоронки, тогда бы у неё оставалась надежда, что сыновья где-то живут, не погибли.
Порой думаю, какими сейчас были бы мои дядья? Целых восемь дядюшек – это же было бы замечательно! Только времена были тогда тяжёлые: старший сын, Александр, погиб в семнадцать лет. Его в 1918 году расстреляли белые, считая, что он помогает красным. Фёдор погиб в 1939 году, в боях с японцами на Халхин-Голе. А потом началась Великая Отечественная, которая забрала и остальных. Как бабушка пережила всё это горе, свалившееся на неё? Сколько я её помню, она до конца своих дней не могла оправиться от перенесённых несчастий.
– До сих пор неизвестно, как погибли некоторые сыновья?
– Да. Павлик, Ваня и Вася пропали без вести. Младший,