Та же исследовательница в другой своей статье – «Атараксия: счастье как невозмутимость» склонна вообще отказать скептицизму в полноценном статусе одного из философских учений, утверждая, что он «…в лучшем случае может быть представлен как один из способов достижения невозмутимости» («skepticism can at best be presented as one way of reaching tranquility»)[100]. Кроме того, и само учение скептиков о невозмутимости души Г. Стрикер рассматривает как весьма слабую интеллектуальную конструкцию (по сравнению с построениями эпикурейцев и стоиков), полагая, что скептикам следовало бы ограничиться вопросами эпистемологии: «Я уверена, что пирронисты поступили бы гораздо лучше, если бы они вышли из соревнования по изобретению руководства к счастливой жизни, и ограничились бы сферой эпистемологии, в которой они были чрезвычайно успешны. (Их двойники из Академии, похоже, были мудрее в этом отношении)» («The Pyrrhonists would have done better, I believe, to stay out of the competition for guides to the happy life, and limit themselves to the field of epistemology, where they were doing extremely well. (Their counterparts in the Academy seem to have been wiser in this respect.)»)[101]. Наконец, говоря о скептической интерпретации общей для эллинистической эпохи идее внутренней, или субъективной обусловленности индивидуального счастья, Г. Стрикер нарушает логический закон тождества (путем явной подмены тезиса), утверждая, что для достижения невозмутимости души в равной степени подойдет как практика жизненного следования скептической философии, так и употребление наркотиков: «В том, что касается невозмутимости, подойдет также и скептицизм, или наркотики, так как речи не идет о том, как люди действительно живут, но только о том, как они чувствуют» («As far as tranquility is concerned, skepticism might do just as well – or, for that matter, drugs, since we are now not talking about how people actually live, but only about how they feel»)[102].
Исследователь Кристофер Хуквей в параграфе «Пирронизм и философия» своей книги «Скептицизм» находит скептические основания (называя их «фактами») для воздержания от суждения достаточно слабыми для того, чтобы возможно было придать сомнению статус одной из неотъемлемых черт философского мышления: «Многие «факты», используемые для побуждения к воздержанию от убеждения вовсе не являются фактами; и даже те, которые могут быть приняты, представляются слишком слабыми для того, чтобы вызвать реальное сомнение» («Many of the «facts» used to induce suspension of belief are not facts at all; and even those that can be accepted seem too weak to induce any real doubt»)[103]. К. Хуквей, так же, как и Г. Стрикер, рассматривая скептическую позицию как, по крупному