Первый приступ. Роман Сенчин

астья, – стали жить немножечко для себя.

      Муж больше времени проводил с приятелями, открыл для себя боулинг, и даже животик прибрал в частых поединках, Татьяна пила кофе с подругами или гуляла по торговым центрам, не поглядывая поминутно на часы; после спектаклей она не бежала домой, чтоб накормить, проконтролировать уроки, вовремя уложить спать.

      И на гастроли отправляться стала, как в туристическую поездку. Скорее, не работать, а отдыхать. Молодела душой, а может, и внешне еще на вокзале или в аэропорту, и замечала внимательные взгляды мужчин. Становилось щекотно и тепло.

      Уже третий год сезон у них в театре начинался с октября. В первый раз отложили из-за коронавирусной пандемии, а потом как-то само собой получалось. И поэтому гастроли были не только летом, в жару и духоту, но и вот как сейчас – в сентябре.

      Если бы поехали в это время лет десять назад, Татьяна бы извелась, как там без нее Серёжка и Никитка, сыновья, совладает ли с ними муж, не будут ли голодать или есть глазунью три раза в день, не лягут ли спать в одиннадцать, при этом не сделав домашку…

      Да, утонула бы, захлебнулась в тревоге. А теперь она была свободна. Почти. Игла тревоги колола слабенько, затупилась, сточилась то ли о время, то ли об опыт.

      В этот раз приехали в город на Урале. Не очень большой, но с крупными заводами. Такие города в советское время обустраивали как отдельные миры – со своими театрами, филармониями, вузами или филиалами крупнейших вузов страны, стадионами, спортивными школами, музеями. Центр обязательно с вместительной площадью, горком – дворец с колоннами…

      Гастроли были рассчитаны на десять дней, предполагалось восемь взрослых спектаклей и пять детских. Билеты хорошо покупали заранее, поэтому возможность пустых залов не портила настроения. Татьяне случалось играть перед десятком-другим зрителей в зале на триста-четыреста мест – это мучение, унижение просто. И неправда, что со сцены не видишь зрителей. Всё видишь, всех.