Море!.. Развернувшись вдоль побережья влево, медведи, словно заведённые, всё идут и идут по террасам, в сторону Тятиной. Мы всё шагаем и шагаем, следом. Километр, два километра…
Пронизывающий ветер тянет сырость нам навстречу. Замёрзшие и уставшие, мы упорно шагаем по следу… Мне всё кажется, что вот ещё, метров сто – и эта проклятая семейка, наконец, свернёт к лесу, на днёвку…
Но, не тут-то было! Медведи идут всё вперёд и вперёд! На морских террасах уже давно сошёл снег, и медвежьи следы едва угадываются среди старой соломы колосняка и низких зарослей морского шиповника. Нам часто приходится кружить, подрезая след на кое-где ещё сохранившихся перешейках снега, между проталинами…
И вот, наконец, мы вообще теряем его. Сунувшись во все стороны, мы остаёмся стоять среди сплошного ковра низкого бамбука. Ни с чем. Снега! Больше! Нет!
– Всё!
– Хорош!
Я делаю пару шагов вперёд и тяжело опускаюсь на длинную, полугнилую валёжину, лежащую в низком бамбуке морской террасы.
– Фуууу… – я длинно выпускаю воздух.
Болят ноги, целый день крошащие ледовую корку. Сквозь чёрное, резиновое голенище болотника, я трогаю колено и морщусь от боли: “Тоже мне, марафонцы, мать вашу! Рвут целый день куда-то, выпучив глаза!.. Чтоб вы сдохли!.. Все ноги о лёд побил! Сволочи…”.
Рядом, сидя на валёжине, дымит папиросой, хмурый Игорь. Говорят, что для курящего человека – нет больше счастья, чем, после тяжёлой работы, затянуться беломориной…
Саратовский кордон. С утра, к нам присоединяется Андрей Анисимов. Уже втроём, мы перебираемся на Тятино. Ну, а с кем ещё, Игорю быть в паре, как не со штатным териологом заповедника?! К обеду, мы уже работаем по долине Тятиной…
Не спеша, мы продвигаемся вверх от устья речки. Игорь с Андреем обследуют мелкие ручейки в Тятинской пойме – их интересует любая информация по европейской норке. Здесь, снега совсем мало!.. С речки, то и дело, поднимаются на крыло утки. Сегодня, в низовьях Тятиной, много больших крохалей.
А у меня – свои, медвежьи дела… Под хвойниками междуречий лежит сплошной снег! И медведи выходят кормиться на уже свободные от снега склоны надпойменных террас и темнеющую обширными проталинами, пойму речки. Тятинская пойма имеет не менее четырёх сотен метров в ширину! Искать поеди медведей на такой широкой пойме – трудновато. И я просчитываю, что рациональнее делать это – если двигаться по краю речной долины, подрезая следы медведей на выходе в пойму и собирать сведения о питании зверей, уже тропя конкретный след.
Я так и делаю! Не отдаляясь далеко от Игоря с Андреем, я подрезаю речную долину, по западной её бровке. Я шагаю по надпойменной террасе речки. Она, здесь – метра три в высоту.
А вот и медвежий след! Я вынимаю из кармана свою рулетку и приседаю над когтистыми отпечатками…
– Лапка тринадцать сантиметров! – бубню я, себе под нос, – Молодой. Пошёл в пойму. И совсем недавно.
Я сворачиваю по следу… Прикрываясь от голых ивняков речной поймы пятачками пихтарников,