диван, который приятно потрескивал, когда хозяин в нём устраивался за чтением психотерапевтической книги или за новой занятной эзотерической литературой. Иногда он разбавлял подобные чтива классикой и художественной литературой тех времён, когда она была ещё жива и источала величие и полноту слова. Внизу стеклянного шкафа было также и закрытое отделение. Хоть Ратмир и вёл исключительно здоровый образ жизни, занимался собой с воодушевлением, но без фанатизма; он всё же иногда доставал из невидимого отделения шкафа бутылку редкого шотландского виски, который был старше его двоих детей на пару десятков лет. Ратмир занимался своим телом, но с недавних пор осознал, что без духа не достичь «того» самого. Что это за то самое он и сам ещё до конца не знал. Но понимал в глубине души, что это и есть смысл, истина, которую необходимо не узнать, но познать и почувствовать душой, а не разумом. Чем дальше и глубже он проникал в саму суть осознания, чем чаще задавал себе один и тот же вопрос, тем более явственно он убеждался в абсолютной нереальности происходящего вокруг. Ратмир совершенно чётко понимал, что его беседы по «ту сторону» даже более правдоподобны, они почти осязаемы и более реальны, чем каждый его расписанный поминутно день. Он знал каждую минуту своего плотного графика, ведь помимо материальной гонки за властью с недавних пор добавилась другая гонка – за смыслами. Вот она как раз стала более осознанной и гораздо более понятной с точки зрения цели и конечного результата. Ратмир всё чаще задавал себе вопрос о своей миссии в этом бушующем мире помимо машинальных материальных забот, которые отношение к реальности имели лишь косвенно. Он очень любил свою семью. Все родные знали это, но не всегда могли осязать его отношение к ним. Его называли закрытым и слишком упрямым в том, чтобы слушать чьи-либо советы и наставления. Он привык свои проблемы решать сам и всех остальных близких людей тоже. Ратмир из тех людей, которые во главу угла ставят служение людям, неосознанно, ненавязчиво, но без этого нет их материального существования. При этом он до определённой степени не позволял садиться себе на шею. Слабость он проявлял только к одному человеку, который мог получить от него очень многое и даже то, что другим было недозволенно. Причём получить легко, потому что действовал он прямолинейно и максимально открыто и честно. Его старший сын, который в своём совсем юном шестилетнем возрасте будто бы чувствовал тонкие душевные вибрации отца, его настроение, его мысли. Он был предан ему всем своим огромным внутренним существом и получал в ответ неземную любовь и преданность даже несмотря на непонимание остальных близких людей вокруг. Недавно Ратмир чётко понял, что единственный человек, который его понимает и принимает без фильтров – это его сын, потому что именно он видит смыслы и пока ещё не засорен внешним мусором. Он это понял, но в полной мере не осознал, ведь именно сейчас Ратмир пытается очистить от мусорного воздействия свой мир. Только это сделать оказывается не так просто. Слишком долго он пребывал в летаргической спячке, изображая бурную деятельность
