Папа из другого мира, или Замок в стиле лофт. Ольга Коротаева

хочешь это сделать? – Её брат дёрнул уголком рта.

      – Я уже наелась! – мгновенно сориентировалась девочка, вскочив, на миг обняла меня и чмокнула в щёку. – Я в тебя верю!

      И сбежала так быстро, что дурное предчувствие усилилось. Но отступать я не собирался.

      – И? – строго посмотрел я на пацана. – Если я сделаю это, станешь меня слушаться?

      – Возможно. – Он отодвинул тарелку и тоже поднялся. – Смотря, как ты это сделаешь.

      – Если справлюсь, то поможешь мне с ремонтом, – торопливо предложил я, стоило ему сделать шаг к выходу.

      – Посмотрим, – не оглядываюсь, ответил он и покинул столовую.

      Мы с Агнесс остались один на один.

      И счёт был ноль – ноль.

      Пока.

      Накормить ребёнка и помыть посуду? Разумеется, я справлюсь! Даже не сомневался в этом. Передвинув тяжёлый и жутко неудобный стеклянный табурет, я помянул по бабушке того, кто придумал обставлять столовую в подобной мешанине стилей.

      Взяв маленькую ложечку, зачерпнул немного каши. Агнесс внимательно следила за каждым моим движением, и ничего не предвещало беды. Судя по тому, что я услышал от детей, кормил сестрёнку Джонатан. Может, она слушалась лишь мужчин? И теперь я, как новый папа, возьму на себя эту несложную обязанность.

      Для начала я попробовал кашу сам, чтобы убедиться, что ребёнок не обожжётся. Да, я давно вырос, но всё ещё помнил, как неприятно было есть горячую пищу. А затем поднёс ложечку ко рту девочки и просюсюкал:

      – Давай, за папу!

      Она засмеялась и хлопнула ложкой по тарелке. Я вздрогнул и снова зажмурился – по щеке сползала целая волна каши. Поджав губы, я отложил ложечку и вытерся рубашкой.

      – Сначала нужно было исключить опасность, Сокол. – Проворчав это, потянулся к ложке, которую удерживала малышка. – Милая, отдай это мне!

      Только аккуратно взял испачканный в каше столовый прибор и потянул на себя, как девочка заголосила так, будто ей вырезали гланды. Мне в детстве пришлось пройти эту жуткую процедуру, и было трудно забыть собственный крик, стоящий в ушах. Отпрянув, я выставил ладони.