Пока Маргариту Генриховну «размыкало», Озеров незаметно кивнул Роману Андреевичу и скрылся за дверью.
Штыгин сразу пошел в атаку:
– Зачем меня вызывали?
Завуч тут же пришла в себя и закопошилась на столе, потом медленно села и посмотрела на учителя долгим взглядом.
«В ее возрасте уже нельзя так суетиться, – подумал Роман Андреевич, с жалостью глядя на темные круги у нее под глазами. – Кому и что она хочет доказать?»
Маргарита Генриховна начала издалека. Сдержанно и поучительно. Она работала в гимназии так давно, что уже не замечала, что говорит со взрослыми, как с провинившимися детьми. К счастью, учителям был хорошо знаком этот тон, поэтому никто уже не обижался.
– Еще недавно, Роман Андреевич, в конце прошлого учебного года мы сидели здесь, за этим столом с вами и вашим сыном и обсуждали его снижающуюся успеваемость, случай с дракой, в которой Андрей участвовал, как он утверждал, из-за оскорбления вашей, хм-м-м, чести, его прогулы. Да-да, прогулы! Позвольте, что же это получается? Если будет драться сын и драться отец…
– Предлагаю обсудить конкретную проблему, – холодно проговорил Штыгин, – а не события из прошлого. Поверьте мне, у каждого в жизни можно найти пыльный склад с паутиной. Не говорите со мной как с родителем, вы же прекрасно знаете, что мне хорошо знакома обратная сторона. Так что методы, известные вам, неплохо известны и мне. Не будем терять время. Что случилось на этот раз?
– Андрей прогулял алгебру. Важную контрольную работу. Подозреваю, что его не было в школе целый день.
Может быть, Штыгину показалось, что Маргарита Генриховна произнесла все это с некоторым торжеством в голосе?
– Вы подозреваете или это точно известно? – спросил Роман Андреевич самым невинным тоном в надежде избежать очередного назидания.
– Это наиболее вероятное развитие событий. Что вы намерены предпринять?
Меньше всего Штыгин сейчас нуждался в воспитательной работе Маргариты Генриховны.
– Я поговорю с ним, и мы что-нибудь придумаем.
Ее голос прозвучал глухо:
– Есть еще одна проблема, довольно серьезная. Но она касается скорее вашей компетентности.
Штыгин начал смутно догадываться, к чему она ведет.
– По школе ходят нехорошие слухи, Роман Андреевич. Касательно Осокина, закрывшегося в раздевалке. А дальше… Хм-м-м… Я даже не знаю, кому верить… Дети, конечно, мастера выдумывать, но…
– Послушайте! – Штыгин терпеть не мог официозности в любом ее проявлении, не выносил искусственные стены между людьми: даже те, что строились для защиты, – разделяли. Каждой своей фразой, произнесенной культурным тоном, Маргарита Генриховна добавляла ряд кирпичей, который он пытался разрушить. –