Поля молчала, машинально помешивая ложкой в котле. Лешка прикрыл глаза. Разлеплять веки не хотелось: вот так бы сидел и сидел. Но тут прямо над ухом раздался бесцеремонно вторгшийся голос Палыча:
– Вот ты где, парень! Я что тебе сказал? У конторы меня ждать.
– У какой конторы? – вопрос был дурацкий, но ничего другого Лешка не придумал.
– Ну, у штаба. Понавыдумывали всякое! Гражданская давно закончилась, а вы тут что, всё воюете? Штаб строительства шинного завода…
– У нас тут и есть война… в смысле борьба за новый мир, – вмешалась Поля. – Вы лучше, не знаю имени-отчества, поешьте перед дорогой. Вот похлебка как раз подоспела.
– Серафим Павлович я, – с ноткой важности в голосе отрекомендовался мастер. – Некогда засиживаться, еще продукты для ваших надо получить и погрузить. Но ежели приглашаешь, то не откажусь.
Палыч с видимым удовольствием принялся поглощать похлебку, по-крестьянски подставляя кусок хлеба под ложку. Он причмокивал, удовлетворенно раскачивал головой из стороны в сторону, сосредоточенно дул на ложку, но затем все равно отправлял ее содержимое в рот горячим, от чего у мастера выступали слезы в уголках глаз.
Поля заботливо пыталась посоветовать Палычу сделать прием пищи более комфортным:
– Да вы не торопитесь так сильно. Сейчас погрузите продукты и засветло доедете, дни-то длинные.
– Сразу видно, что ты незамужняя, – поучительно рассуждал Палыч, обжигаясь очередной ложкой похлебки. – Меня супружница дома ждет и дети, им без надобности знать, отчего я тут так долго. Им батя нужен.
Хотиненко украдкой смотрел на Полю, а когда та бросала встречный взгляд, принимался рассматривать свои заляпанные глиной обмотки. Алексею безумно захотелось обнять Полю и прильнуть к ее губам. Но сейчас, при наличии Палыча, о подобном нечего было и думать.
– Давай, паря, вставай, и поехали к завхозу грузиться, – распорядился мастер, шумно дососав чай с самого донышка кружки.
Алексей быстренько допил пахнущий шиповником напиток, вкуса которого, равно как и похлебки, не запомнил, и вскочил, расправляя складки на рубахе под ремнем. Ему хотелось, чтобы Поля оценила надраенную до блеска бляху, но Овечкина уже начала расставлять миски на столе в ожидании появления бригады.
– Ты это… бывай! – промычал он Поле слова прощания, не очень уместные при расставании с девушкой.
Та ответила просто и буднично:
– Ребятам привет от меня передавай! А Люсе отдельный персональный поклон. Соскучилась я по всем, слов нет!
Хотиненко принялся проклинать себя из-за овладевающего им при встрече с Павлиной смущения. Получив на складе мешок с мукой, он от досады с силой грохнул грузом прямо о днище телеги и попал то ли на шляпку гвоздя, то ли еще на что. В результате мешок, говоря словами моряка Ваньки Локтионова, получил пробоину