Лес подступал очень близко к дому, ветви деревьев упирались прямо в заднюю стену. Никита нашел самое хиленькое деревце, размахнулся и ударил топором. Ничего не произошло, дерево стояло, как и раньше. Никита с тоской подумал о компьютерных играх, где такое деревце можно было бы свалить одним ударом, и оно бы сразу же развалилось на дрова. Но бой был недолгим: минут через пятнадцать деревце все-таки превратилось в горку дров. А потом еще несколько горок появились рядом.
Никита утирал рукавом мокрое от пота лицо, но был собой доволен. За последние два года это была его первая более или менее серьезная физическая нагрузка. В свои двадцать с небольшим он иногда чувствовал себя развалиной: то тут судорога, то там защемление. Однажды, он, движимый порывом альтруизма и зовом гормонов, помог своей симпатичной молодой соседке поднять на третий этаж тяжелую коробку с ее вещами. Он-то надеялся на ее благодарность, и даже положил тогда в карман джинсов презерватив, только, оторвав коробку от земли, он почувствовал, как прострелило поясницу, и до момента, когда коробка оказалась у хозяйки в коридоре, ни о чем, кроме своей спины, думать не мог. В общем, с рыцарством он завязал, и никаких активностей в его жизни с тех пор не было.
Нарубив достаточно, на его взгляд, дров и перетаскав их к печке, чтобы просыхали, Никита задумался о еде. Колка дров оказалась занятием энергозатратным, пора было подкрепиться. Съев свой скромный обед, состоявший из банки сайры и лапши быстрого приготовления, парень страшно захотел чаю. Именно того, который готовила Александра. Он какое-то время боролся с внутренним желанием сходить к ней, и даже уже собрался выходить из дома, но потом передумал. Она ему по-настоящему нравилась, но он не хотел показаться ей навязчивым и раздражать её. Тем более, что она фактически спасла его вчера вечером. А то так бы и остался на улице в жуткий мороз в этой богом забытой деревне, в самой чаще сибирской тайги.
Глава 6. Тварь
Окончательно стемнело. Двух свечей едва хватало, чтобы осветить комнату. Печь топилась, за окном свистел ветер, но, кроме этого, не было никаких звуков. Такой тишины Никита не слышал никогда в жизни. В городах всегда есть какой-то фоновый шум: машины, автобусы, людские голоса, музыка. А тут – ничего. Даже птицы не поют. Хотя, не удивительно, в такую стужу они не показываются из своих укрытий. Никита расстелил матрас, лег на него, заложив руки за голову. Было всего семь вечера, а его уже клонило в сон. Длительная прогулка через сугробы, дневная работа топором, да и переход во времени его вымотали. Тишина и треск дров в печке убаюкивали. Поспать он всегда был мастак, в студенчестве, бывало, мог и по полдня проваляться, так что он решил не воевать со сном, а отдаться ему.
Он лег на бок, укрылся курткой, подложил под голову рюкзак и закрыл