– Тук-тук…
Я быстро спрятал автомат под лежащую тут же грудой одежду
– Я печенье принесла…
Я задвинул штору, подошел вплотную – женщина была вынуждена посторониться, пропуская меня. Мы прошли на кухню.
– Ставьте сюда, – показал я, – чая, или чего покрепче?
– Пива, если можно.
– Ого.
– У вас на Украине женщины не пьют пиво?
– Почему, пьют, – поджал плечами я, – только легкодоступные. Дворовые девчонки.
Она не обиделась, засмеялась…
Ее зовут Марта, она моя соседка справа и ведет себя совсем не так, как пристало бы вести себя соседке. Ей тридцать с чем-то – я подозреваю, что к сорока, но пробежки, косметика и уход за собой – делают ее тридцатилетней. Она работает в Сан-Антонио в медицинском центре, но кем – я так и не понял – то ее все время нет, то она целый день дома. Ее супруг… я так честно говоря и не понял, чем он занимается – каким-то бизнесом, дома почти не бывает. А супруга скучает, о чем уже не первый раз почти в открытую намекает мне. Вот и сегодня – надела платье, которое бы и двадцатилетняя не всякая надела. Но американки такие – у них показная набожность сочетается с откровенным бесстыдством. Только мне проблемы не нужны, и я ей это недвусмысленно давал понять.
А она не понимает.
И дело не в том, что она некрасивая – наоборот. Просто – мне проблемы не нужны, вот и все. У меня работа.
Достаю из холодильника ледяное пиво для нее и чай для себя. Американское пиво – по нашим меркам совсем не пиво, это какая-то слабоалкогольная дурь. Дрожжей там совсем нет, оно водянистое и крепкое. Я пиво здесь совсем не пью – это не пиво. Спиртное американцы вообще пить не умеют – зачем то бросают в бокал льда доверху…
– А знаете, я как раз такая. Нью-йоркская дворовая девчонка.
Глаза у нее… не очень. Совсем не дура.
– Где росли?
– В Бруклине
– Там есть жилье?
– Есть. Дорогое, правда.
Я протягиваю бокал с пивом
– И там вас научили пить пиво?
– Я сама научилась. Папаша задолбал своими наставлениями.
– Кто он был?
– Держал тратторию
– Так вы итальянка?
– Наполовину. На другую аргентинка, мы из Аргентины переехали.
– Здорово. Я в Буэнос-Айресе был…
– Правда?
Опасно.
– Проездом, – неопределенно отвечаю я, – там больше ста тысяч украинцев сейчас. Жизнь – штука нелегкая.
Это