Рисование она забросила – малышке было вредно дышать красками и растворителями. За несколько лет Ангелина изменилась так, что знакомые из прошлого невозмутимо проходили на улице мимо нее и даже не останавливались, чтобы поздороваться. Она поправилась, ее бедра отяжелели, лицо округлилось. Чулки, старые бархатные платья и вуали Ангелина аккуратно сложила в старую коробку из-под телевизора и упрятала на антресоли, как пиратский клад. Пришлось купить в спортивном магазине свитер и утепленные штаны. Ее взгляд погас, жизнь, которая всегда была такой волнующе непредсказуемой, стала похожа на колесо сансары. Каждая ночь была маленькой смертью – Даша засыпала, и вымотанной Ангелине хотелось безвозвратно провалиться в черноту. Но каждое утро она была обречена вновь появляться на свет.
Нет, все было не так уж беспросветно. Со стороны она вообще смотрелась хорошей матерью. Ей нравилось нашептывать импровизационные сказки, склонившись над дочкиным крошечным лицом, – Даша слушала, замерев, только было неясно, увлечена ли малышка сюжетом или просто слушает мамин голос, спокойный и плавный, как река. Нравился нежный запах младенца: молоко, чистая кожа, медовое дыхание – космос. Умилял Дашин смех, который делал дочку похожей на мультипликационного человечка.
Однако ей казалось, что одинаковые дни мешают чему-то очень важному. Чему-то, ради чего она, Ангелина, и была, собственно, явлена на божий свет.
Конечно, с годами стало проще. Когда Даше исполнилось три, Ангелина записала ее в хороший детский сад – не могла поверить в собственную свободу. Ей хотелось всего и сразу – курить прямо в квартире, рисовать, наряжаться, часами гулять по Бульварному кольцу, пойти в гости к знакомым художникам и болтать с ними ни о чем. Постепенно она расправила плечи. Похудела. Спрятала свитер и лыжные штаны на антресоли, вернула себе радость носить корсет и курить через мундштук. Появились мужчины – предсказуемо старые, красивые и женатые.
Даша всегда была как бы взрослее сверстников – так часто случается с детьми безнадежных эгоистов. Когда ей исполнилось пять, Ангелина уже искренне находила в ней приятную компанию. Дочь была интересным собеседником. Умела смотреть на мир особенно. Она была такой же нервной и нежной, как мать.