Благо, у меня сохранилась резинка для волос. В тот дождливый роковой вечер, когда я спешила к Дину, успела сделать хвостик. Вся моя дачная одежда, в которой я прибыла сюда, загадочным образом исчезла. Черная резинка – все, что у меня осталось от дома. К горлу опять подступил комок, но я поспешно собрала волосы в хвост, посмотрела на свое отражение. В неярком свете свечей я казалась себе красавицей, настоящей девушкой века этак 18, которая спешит на свидание к своему возлюбленному.
Обстановка в комнате соответствовала – здесь всегда вечер и всегда свечи, уютно горит камин. Наверное, снаружи холодно, можно взять накидку.
Недолго думая, я подобрала лисий воротник с кровати, укуталась в него. Выгляжу уже не так красиво, но перед кем тут прихорашиваться, перед Тамариэлем?
Тихо вышла из комнаты в черную пустоту замка. Прислушалась, едва дыша. Мне все казалось, что из-за угла на меня бросятся монстры и драконы. В этой тишине можно было услышать собственное дыхание и биение взволнованного сердца. Но никого не было, и я, немного осмелев, решила спуститься. Свеча в руке слегка подрагивала, я боялась, что уроню ее. Капельки воска флегматично сползали вниз, оседая на золоченом подсвечнике. Удивительно, как я догадалась взять ее так, иначе руки были бы в горячем воске – ощущение точно далеко не из приятных.
Для начала я решила попасть в комнату с портретами и на первом же повороте остановилась в ступоре. Куда мы повернули? Налево или направо? Дурочка, надо было запоминать.
Пусть будет направо, там светлее. Проход не дал подсказки: либо я ошиблась, либо мы точно шли здесь. Коридор постепенно сужался – и это было мне знакомо! Пару раз я все же сворачивала не туда, но там, к счастью, были тупики, или двери, которые нельзя было открыть. Всякий раз я останавливалась и чертила этот тупик, обозначая крестиком, рискуя обляпаться чернилами. Также пометила закрытую дверь, нарисовала на ней знак вопроса, а рядом – подобие ключа. Может быть, эти двери еще откроются.
Наконец, я смогла выйти в комнату портретов. Без Тамариэля, моего сопровождающего, я чувствовала здесь себя неуютно. Мертвая и тихая, гнетущая обстановка, безмолвные лица на холстах – точно на кладбище оказалась. То удивительное чувство, когда тебе кажется, что за тобой наблюдают, заставляет оглядываться, нервно вздрагивать и машинально сжимать складки юбки.
Меня манили книги на стеллажах, но я боялась к ним подойти. Они были такие старые, что невольное благоговение снизошло на меня – уважение к возрасту книги. Уникальная возможность найти здесь сочинения классиков, изданных еще при их жизни! Мне казалось, что именно такие книги здесь есть.
Уже не хотелось смотреть на портреты – давно мертвые глаза казались живее, чем у всех живущих. Драконы в человеческом обличие. В них была холодная, искусственная красота – так красивы драгоценные камни в колье. Где–то проскальзывала и человечность – изящный поворот головы, ямочки, мягкие кисти рук, округлое и доброе лицо…Но глаза выдавали все. В них отражались столетия. В них отражалась драконья душа,