Мудрые притчи для мудрых женщин. Светлана Савицкая. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Светлана Савицкая
Издательство:
Серия: Жемчужины мудрости (Эксмо)
Жанр произведения: Современная русская литература
Год издания: 2015
isbn: 978-5-699-73486-3
Скачать книгу
отец встал на колени, как ребенок. И взял у кота из рук сверток. Разворачивая газету, он обомлел. Подарком оказалась бутылка водки.

      Девочка ждала, что ее похвалят. Но отец вдруг взревел точно бешеный медведь. Из глаз его брызнули слезы. Он сгреб в охапку Катену, целуя ее и приговаривая:

      – Ты пела? Девочка моя? Ангел мой! Как ты могла? Как я мог?! Прости меня! Клянусь! Я больше никогда! Никогда этого не допущу!..

      Он поднялся с колен и разбил о ступени крыльца старую шарманку. Девочка недоумевала. Мама с бабушкой почему-то плакали. А трехголовый кот улыбался под елкой, но этого никто не замечал.

      Когда прозвенели куранты, все сели за стол, где дымились на тарелках пельмени.

      – Папа, – осторожно спросила девочка, – можно я тебя о чем-то попрошу?

      – Говори, – сказал отец.

      – Подари мне, пожалуйста, своего котика!

      – Он твой! – улыбнулся отец.

      – Я твой! – шепнули тихонько на ушко Катене сразу три счастливые головы.

      Теперь все были с подарками. Откупорили бутылку.

      Праздник удался. И следующий год прошел в мире, согласии и достатке.

      Может быть, потому, что это была последняя бутылка в этом доме.

      Ковыльный венок

      В доме умалишенных лежала старуха. Она ничего не говорила уже несколько лет и умела спать с открытыми глазами. Когда это происходило, можно было заглянуть в ее сумасшедший сон. И я заглянула.

      Во сне она стояла на песчаном откосе и держала венок из ковыля. Мимо проплывали лодки. Много лодок. И на них – люди. Много людей. Но, приглядевшись, я поняла, что это не совсем люди…

      – Я помню тебя, – говорила старуха, примеряя свой венок, – я родила тебя от гусляра, Гудим, ты первая моя юношеская песня…

      И снова подплывала лодка.

      – А… Ненагляда моя, – вздыхала старуха, гладя прекрасную деву по хмельным волосам, – отец твой был таким ненаглядным, таким синеоким, глядела бы и сейчас, не нагляделась. Вот и родилась ты от взглядов моих легкою, точно вздох реки…

      Венок из седого ковыля никому не подходил, был он белый, точно сплела старуха его из своих волос.

      – Здравствуй, здравствуй, Вятко старшенький и Вязга придира, видно, не любила я отца вашего так, как должно, вы уж простите меня, грешницу, если что не так. Донимала я его, а вы от сомнений моих народилися…

      – Дай-ка и тебе веночек примерю, Неела моя, неудача. Всю то жизнь ты со мной жила, всю-то кровушку выпила. Но куда ж от тебя денешься, доченька, какое ни есть, а родное дитя.

      Речи ее слагались, точно стихи. И дети ее, странные, со странными именами были не детьми, а чувствами, которые возвращала на проплывающих лодках река ее жизни.

      – Берестинка, родная, доведется ли еще хоть разок на лес взглянуть, – говорила старуха. – И Завид здесь, и Нечай, и Смеян, как я рада, рада вам, детки…

      Мне казалось, что я давно-давно слышала эти имена, и они будили что-то на дне глубинной памяти моей, которая просыпалась там, во сне у старухи, и таяла