В туалете злобно зашипела вода. Голосом Артура трагически произнесли в темноте:
– Жалко старика. Да, Точила? Жалко?
– Тимофей – не старик, – возразил Точилин.
– Под шестьдесят и не старик? А когда старик?
– Он тебе… и другим фору даст и в творчестве и… во всём остальном.
– Эт вряд ли, – неуверенно просипел Артур.
– Не вряд ли, – прохрипели в темноте голосом Лемкова, – ещё всем вам, козлам, фору дам!
Опрокинулся в темноте пустой табурет. Факелок газовой зажигалки запалил оба жёлтых толстых огарка свеч на лавке.
– Чё все-то козлы?! – возмутился Артур. – Выходит, не все.
– А то и сразу – что все! Один Жорка вот и остался – че-ло-ве-ком! – Лемков дружески хлопнул Точилина по плечу. – Спасибо! Ты настоящий друг. Единственный. Простил, пришёл на поминки. Хорошие слова сказал.
– Почему ты меня Жорой зовёшь, Тим? – вяло возмутился Точилин. – Ты ж знаешь, мне не нравится. Ты ж помнишь, мама Юрой назвала. Потом передумала. Юра – это не Жора, – это Георгий. Григорий – это Гриша. А Юра – это Юра. Не нравится мне Жора. Олег – другое дело! Торжественно.
– Ни фига не торжественно. Олег – очень плохое имя! – упёрся Лемков. – Давно тебе говорил. Меняй паспорт. Возьми другое имя. Жора, Георгий, Роберт, Ричард! Звучно! С именем Олег плохое… отвратительное отчество будет у твоей дочери.
– Нет у меня дочери! – упирался Точилин. – Насколько мне известно.
– Будет. И какое у неё будет отчество?
– Какое? – решил уточнить пьяный Артур.
– Оле-говна! Пусть же ты будешь Жорой, друг мой, – явно издевался Тимофей, поднял перед глазами мерцающий пластиковый стаканчик с водкой, продолжил:
– Юрий тоже плохо для тебя звучит, – недобро проворчал он. – Юрий – имя первых! А ты всегда, друг мой, второй, пятый, десятый! Вспомни наши выставки! Всегда вторые, третьи. Для Гагарина – это хорошо. Для тебя – плохо! Ты ведь никто, Жора! И я никто! И Бальзакер – никто, – Тимофей ткнул чёрным, корявым пальцем в спину сморщенного, сутулого Артура. – Мы все тут – никто! Сидят и пьянствуют в ковчеге изгоев НИКТО! Так что, старина, буду называть тебя Жорой!
– Называй, как хочешь, – согласился Точилин, чтоб дольше не развивать словесный бред. – Жора, так – Жора. Давайте! Жизнь продолжается.
Вдвоём с Тимофеем они чокнулись, беззвучно сдвинули пластиковые стаканчики и выпили.
– Пойду, отолью, – проворчал Артур. Он обиделся, вероятно, что они на двоих разыграли партию близких по духу друзей. – У тебя ж здесь сортир имеется?! Оказывается, – и он тяжело поплёлся по направлению к выходу из подвала.
Точилин с Лемковым с удивлением переглянулись.
– Куда ж ты трое суток