− Не смейте тут рыться! Это мои личные вещи! – на повышенных тонах кому-то выговаривала мама.
− Марьяна, не вмешивайся, − пытался успокоить жену отец.
− Сережа, как не вмешиваться, если наш дом переворачивают вверх дном!
− Марьяша, у нас сейчас проблемы посерьезней, чем раскуроченный дом.
− Мама, папа? Что происходит? – начала спускаться я по лестнице.
Родители в пижамах сидели рядышком на небольшом диванчике посреди сквозной комнаты, что служила нашей семье общей гостиной, которую в данную минуту наводнили незнакомые лица. Они выдвигали полки, бросали наши вещи на пол. Судя по доносившимся звукам, во всех помещениях первого этажа коттеджа находились чужие люди.
− Вероника, хорошо, что ты встала, − произнес отец с несвойственной его голосу печалью. – Мы бы сами тебя разбудили, да нам запретили.
− Что значит запретили? – ничего не понимала я.
− Мы теперь с твоим папой преступники, − с нажимом на последнее слово произнесла мама, сверля злобным взглядом тетку, вытряхивающую на пол диски из подставки у телевизора.
Это была папина коллекция дисков. Большая фильмотека, которую он собирал не один год.
− Проснулась, девица, отлично, − влезла в наш разговор эта самая тетка и крикнула:
– Константин Петрович, отправляйте наверх людей!
Из нашей кухни появился слишком бодрый для раннего субботнего утра мужчина. И очень уж азартно он оглядел нашу троицу. На мне задержал плутоватый взгляд, скользнув по оголенным ногам. Когда я выходила в гостиную, мне не пришло в голову переодеть одежду для сна. И теперь вот, оказалась перед посторонними в слишком прозрачной майке и в слишком коротких шортах, что не скрывали синяков на бедрах, оставленных Сашиными руками.
Константин Петрович призвал трех помощников, вместе они направились на второй этаж. А я вспомнила, что видела этого мужчину раньше, в доме у Лизы. Он приходил к ее отцу.
– Может уже скажете, что происходит? – обратилась я к родителям.
– У нас делают обыск, – вздохнул отец.
Мне не нравилось видеть папу таким… таким потерянным. Он всегда излучал силу, уверенность, спокойствие. А сейчас сник, как будто сдулся, как воздушный шарик.
– Обыск? Но почему?
– Папу обвинили в растрате казенных денег, а меня в афере с деньгами благотворительного фонда, – нервно ответила мама.
– Что!? Но ведь это же неправда!
– Конечно, неправда, – согласилась мама.
– А что они ищут?
– Доказательства нашей виновности, по-видимому, – пожала плечами мама.
Мне вдруг стало холодно в хорошо отапливаемой гостиной. Я подняла с пола плед, скинутый туда теми, кто проводил обыск, и завернулась в него.
Мы с папой сидели молча, мама же не сдерживалась, ругалась и грозилась расправой всем, кто причастен к обыску в нашем доме.
– Нашли, – спустился через какое-то