– Ты хотел поговорить?
Она остановилась в дверном проеме.
– Нет, Агна. Уже нет.
Милн ослабил узел галстука и бросил на девушку быстрый взгляд через плечо.
Лампа, горевшая в гостиной, мягко освещала ее фигуру со спины, отчего Эл могла сойти за ангела, неизвестно как слетевшего с неба прямо в этот гостиничный номер. Шелест юбки затих где-то совсем близко, и Эдвард почувствовал, что она стоит у него за спиной.
– Что ты видел, когда мы остановились на дороге?
Милн вздрогнул и отошел к камину. Он не мог с ней говорить. Не здесь. Поэтому, круто развернувшись, Эдвард вышел из комнаты, вернулся в гостиную и снова надел пальто. Элисон прекрасно его поняла. Она тоже подошла к входной двери, оделась и первой вышла из номера. Дверной замок звонко щелкнул им вслед, когда Милн и Эшби выходили из гостиницы.
Он долго рассматривал скульптуру Родена в центре пустынной площади, прежде чем заговорить.
– Мы должны быть осторожны, Агна. Очень осторожны.
– Я знаю… Харри.
Элисон прикоснулась к длинным одеждам медных скульптур, и убрала руку.
– Что я должна знать о тебе?
– Обо мне? В каком смысле?
Милн похлопал по карманам пальто в поисках сигарет.
– Мы же… Агна и Харри Кельнер.
– Да.
Кружок сигареты засветился ярко-оранжевым, и в темноте и тишине зимнего вечера стало слышно, как от сильной затяжки затрещала, сгорая, тонкая папиросная бумага.
– Если ты о том, что нам придется разыгрывать семейную пару, то тебе нечего бояться, я не причиню тебе вреда.
– Тогда о чем ты хотел поговорить?
После того, как Эдвард очнулся в машине по дороге в Кале, он не произнес ни слова. И Элисон беспокоилась за него. На ее вопросы он не отвечал, и взгляд его стал таким жестким, что, смотря на Милна, Эл подумала о том, понимает ли он, где сейчас находится?
– Харри?
Элис потянула Эдварда за рукав пальто, вынуждая повернуться.
– Что с тобой?
– Баве поставил тебя ко мне в пару из-за твоей внешности, Агна. Потому что ты очень красивая. И твоя красота слишком необычна для Германии. Впрочем, для Франции тоже.
В тусклом свете уличного фонаря Милн посмотрел сначала в глаза Элисон, а потом почти коснулся ее темно-рыжих волос, но в последний момент убрал руку, снова глубоко затягиваясь сигаретой и выпуская дым вверх.
– Он рассчитывает, что ты станешь своеобразной приманкой для того круга, в котором нам предстоит вращаться. Прости, но ты должна это знать.
– Он