Я делала все необходимые записи в тетради и слышала, как за моей спиной очень быстро, не останавливаясь, пишет новенький. Сияющая Лариска бойко набирала сообщения Стасу. Однако необычный звук тоже привлёк её внимание.
– Юль, он уже почти всё решил. Вообрази! – взглянув через плечо на Нестора, шепнула мне подруга. – И почерк каллиграфический! Даже красивее, чем твой!
– Лариса, ты что крутишься? У нас самостоятельная работа! – вновь надела маску образцовой учительницы Любовь Александровна, хотя болтали, не умолкая, практически все.
– Да это не я. Это Вяземский, – мастерски перевела стрелки Лариска.
– Вяземский? – переспросила учительница. – Что случилось, Нестор?
– Ничего. Всё в порядке, – последовал его спокойный ответ.
– Что ж, хорошо, что в порядке. Но почему же ты не пишешь? – удивилась Любовь Александровна, увидев, что новый ученик замер, точно обратился в сидящую мраморную статую.
– Я уже всё написал, – не двигаясь, ответил он.
– Как это – всё? – не поверила математичка, которая, вероятно, никогда не видела таких быстрых учеников. – Что ж, если всё, делай другой вариант!
– Я сделал оба варианта, – безо всякой гордости сказал Нестор.
– И чертежи? – спросила ошеломлённая учительница.
– И чертежи, – словно эхо, повторил он.
Его голос звучал так ровно, будто каждое слово вычерчивалось где-то у него внутри по линейке. Любовь Александровна приблизилась к парте Нестора и, взяв его тетрадь, на минуту лишилась дара речи. Её глаза раскрылись так широко, что стали почти круглыми. Губы задвигались, но ещё долго не могли произнести ни звука.
– Поразительно! – наконец, удалось выговорить учительнице. – Так быстро, так аккуратно! И всё, абсолютно всё правильно! Какой ты бледный, Нестор! Ты не болен?
– Нет, вы не беспокойтесь, – уверил её он. – Я такой всегда.
Удивительно, но даже слово «всегда» Нестор произнёс совсем не так, как произносят его обычно люди. Или это мне просто показалось…
– Ботан на всю голову болен. Будем лечить, – усмехнулся Стас, стоило Любови Александровне немного отойти от Нестора.
– Вылечим, – ответили Карташов и Леготин. – Ты только скажи, как.
Через пять минут прозвенел звонок на перемену. Я сделала все задания варианта, но не сдавала: мне нужно было ещё помочь Лариске. Её голова, полностью забитая Стасом, наотрез отказывалась соображать.
Следующим уроком в расписании стояла алгебра в том же кабинете, и поэтому никто никуда не спешил. Мои одноклассники, старательно списав друг у друга неправильные решения, сложили тетради на стол Любови Александровны. Оценки за самостоятельную работу были последним из разряда того, что волновало учеников одиннадцатого «А».
Мы