Пусть духи спят. Андрей Хорошавин

ни разу не попросил на это денег у государства. Все его путешествия оплачивал он сам, или известный в те годы предприниматель Чурин, которого Самсонов убедил в том, что на Камчатке может быть золото. Не вернувшись из своей последней экспедиции, Самсонов, однако, оставил множество записок о быте коряков, об их жизненном укладе, о поверьях и религии. Он записал множество сказок и преданий, а так же провёл исследования в области образования и развития корякского языка. Он собрал очень богатый материал. Ходили слухи, что он нашёл золотую россыпь – место, которое корякские шаманы держат в секрете до сих пор. Но в его записках ничего не говорилось о золоте. Да и, что такое золото в сравнении с тем, что он отыскал в своих исследованиях.

      Евгений Станиславович Кадышев тщательно изучил и систематизировал весь материал собранный Самсоновым. Он провёл долгие годы в изучении записок Самсонова о Камчатке. Кадышев лично повторил все маршруты его экспедиций. Лично побывал во всех местах, куда в своё время добрался Самсонов. Он продолжил изучение языка коряков и даже составил небольшой словарь корякских слов на кириллице. Результатом его трудов и явилась эта книга, изданная перед самой революцией одно тысяча девятьсот семнадцатого года. Правда, тираж был небольшой, всего около пятидесяти экземпляров, но на большее не хватило денег. И из всего тиража уцелела и дошла до наших времён только вот эта книжка.

      А потом, кто-то написал на Евгения Станиславовича донос. Его арестовали, как врага народа, и он исчез во мраке и холоде лагерей. Его библиотека была национализирована и вот эта книжка, – Ольга Макаровна с любовью положила ладонь на книгу, – то же являлась её частью.

      Я, в своё время, посвятила много времени изучению жизни профессора Кадышева. С момента ареста, о нём больше нигде ничего не упоминалось. Сгинул человек. Как в воду канул. Страшное было время. Но вот память оставил.

      Это были настоящие учёные. Неравнодушные. Воистину великие русские люди.

      – Что, вообще никакой информации?

      – Никакой.

      – Так не бывает. Должны быть архивы, не знаю, при НКВД, МВД или ФСБ, где хранятся дела той поры.

      – Возможно. Но кто же согласиться дать такую информацию. Всё наверняка засекречено.

      Ольга Макаровна снова смотрела куда-то вдаль. Её глаза опять увлажнились. По лицу сеточкой морщин, разлилась добрая улыбка. – Да, кстати, ваш профессор Шкуранский интересовался этой книгой и очень сердился, узнав о её утрате. Он долго ругался с директором библиотеки. Настаивал на расследовании факта утери, на наказании виновных. Но поиски ни к чему не привели. А она, на тебе, – Ольга Макаровна смахнула слезу умиления и вновь нежно, как к младенцу прикоснулась к книге, – лежит себе за стеллажом, да посмеивается над нами.

      Я вспомнила. – Она успокоилась, и её глаза вновь приобрели строгое выражение. – Книга пропала около пяти лет назад. Мы как раз получили отдельный зал, для редких, не подлежащих к выносу книг, доступ к которым ограничен. Это произошло в канун Нового Года. Всё делалось в спешке. И скорее всего во время переезда она и затерялась. Вот. Так, что вы