В общем, перспективы были самые смутные, однако ж разведка вернулась радостной и принесла вести самые благоприятные. Русские действительно отправили к Ланцкороне слабый отряд, никак не более девятисот человек, разбить который представлялось и соблазнительно и нетрудно. Обрадованный Дюмурье бросился к панам, требуя выделить ему войска. Паны долго мялись и торговались, ну никак им не хотелось отрываться от приятных занятий. На войне ведь, знаете ли, иногда стреляют и даже убить могут случайно, не посмотрев, что в жилах шляхтича течет сенаторская кровь. А так восстание против москалей и схизматиков развивалось самым приятным образом. Когда надоедало пировать в одном замке, требовали подать кареты и мчались к соседу. Там тоже выкатывались бочонки венгерского или ренского, а ежели был хозяин побогаче, так и французские вина подавали. В огромных очагах жарились бараны, гостям поплоще подавали рубцы и бигос. С люстр под высоким потолком капал расплавленный воск на рогатые парики, разбросанные по столам карты. Парижские луидоры звенели столько же приятно, как гульдены, дукаты, цехины и гинеи. Собственно, русские червонцы тоже служили для расплаты, хотя никто не упускал возможности пофыркать презрительно, не забывая при этом тщательно пересчитать монеты. Нет, почему бы собственно, не повоевать?
Только этот проклятый французский генерал настроение испортил всем порядочно. Можно подумать, что Дюмурье ни разу при дворе Версальском не бывал и обращения деликатного не знает. Устав спорить, он ляпнул в глаза секретарю Конфедерации Богушу, что ежели паны и далее ограничатся картами игральными, а не военными, то он будет считать свою задачу исполненной и отбудет вместе со своими мушкатерами незамедлительно. Маршалы даже растерялись и принялись лихорадочно вспоминать, кто сколько солдат выставить может, и где те солдаты обретаются. Тут же начались выяснения отношений, Пулавский разругался с Потоцким, едва дело до сабель не дошло. В результате Дюмурье сумел уговорить только маршалов Сапегу и Оржевского, с которыми и выступил к Ланцкороне, прихватив собственных мушкатеров. Пулавский согласился было, но узнав, что Дюмурье никому командование уступать не намерен, вспылил и заорал, что не желает получать приказы от иностранца и будет далее вести свою собственную войну.
Короче, привел Дюмурье к Ланцкороне до четырех тысяч солдат, и очень обрадовался, так как позиция казалась ему почти что неприступной. Он разместил свои войска на гребне холмистой гряды, причем левый фланг упирался в замок, где сидела тысяча человек при множестве орудий. Правый фланг прикрывали две рощицы, там Дюмурье поставил своих мушкатеров, тем более что добраться до них по крутым обрывам было и вовсе не возможно. Русским оставалось атаковать сию позицию только прямо в лоб, по склонам, поросшим кустарником, да еще под огнем артиллерии из замка. Разведчики снова подтвердили, что русские движутся малыми силами, не более тысячи человек, командует