Обитель. Максим Сонин

всю еду, напихал в багажник, две пятилитровые пластиковые бутылки набрал водой из бочки. Все еще не решил, куда из города поедет, но на всякий случай готовился сразу, не останавливаясь, проехать насквозь и ночевать, если что, в машине. Можно было бы, конечно, и вообще в город не заезжать, но тут была проблема. Денег отцовских Адриан не нашел. Ни в молельне, ни в домах, ни в мастерской, ни в отцовской комнате. Спустился даже в подвал с адской иконой, все стены простучал – не было нигде тайника. Икону, со злости, стал бить ружьем, смял одному из чертей лицо. Потом ногу прихватило, пришлось присесть. Сидел, смотрел на тухлую печку, опирался об икону, а из глаз текли слезы. Нога болела, драла кость и кожу, будто пыталась новой костью прорасти. Ухватил зубами изрезанное дуло ружья, завыл. На губах почувствовал кровь – то ли свою, то ли со вчера на ружье осталось, то ли сегодня, когда трупы таскал, подцепил.

      Снова выйдя на улицу, сел на крыльце молельни. Солнце медленно катилось к горизонту. Пора было поджигать дома и ехать уже, вот только без денег ехать было некуда. Вспомнил про две машины – грузовик Юлика и еще отцовскую, спрятанную. Их не обыскивал. Обыскал – пусто. Думал сходить до кладбища, но пожалел ногу. Вряд ли отец стал бы там деньги хранить. Не в землю же он их закопал. Оставались две вероятности. Могло денег у отца не быть – Адриан даже зубами заскрипел от такой возможности. А могли деньги храниться в городе, в банке или у тех братьев, которые водили грузовики и налаживали доставку «Двоицы» в Петербург и дальше. Если деньги лежали в банке, то с ними можно было попрощаться. А вот с братьев стоило спросить. Они-то про то, что в Обители случилось, еще не знали. Наверняка кто-то сейчас был в городе, ждал Юлика с грузовиком. В общем, Адриан решил заехать на склады, а вот оттуда уже прямой дорогой вон из города.

      Ева за мужем наблюдала из машины. Сама никогда раньше в машине не ездила и поэтому сначала не заметила даже, что муж делает. Разглядывала черную кожу сиденья, длинный, похожий на змею, ремень, карман на спинке сиденья перед ней, который, будто рот, щерился какими-то бумажками, смятым пластиковым пакетом и двумя прозрачными квадратами с дырками посередине. Про все хотелось расспросить, но Ева знала, что мужа лучше не отвлекать. Тот дотащил до машины все вещи и ходил теперь по Обители, от дома к дому, с большой канистрой.

      Небо уже потемнело, снова шел снег, и муж то появлялся в свете фар, то исчезал, и тогда в темноте мелькал свет фонаря, который он приладил к канистре. Ева очень хотела заглянуть на переднее сиденье, но муж сказал сидеть смирно, поэтому она выгибала шею, пыталась посмотреть на руль, на горящие рядом циферблаты.

      Вдруг дверь машины распахнулась, внутрь влез муж. Влез с трудом, стараясь не давить на больную ногу. Ева села ровнее, приготовилась к поездке. Она плохо представляла себе, что именно сейчас произойдет. Машину водить умели только самые старшие, а значит, и ездить в машинах полагалось только им. Ева перекрестилась, покрепче сжала в руке ремень. Муж оглянулся и замер, вглядываясь куда-то в стекло у Евы над