Ты с ней и ласково говоришь, и пытаешься остудить пыл – никакого эффекта! Один холод. В общем, не поддающиеся перевоспитанию! Ха-ха-ха! Я всю жизнь любил книги и сейчас их люблю, но тридцать пять баб в одном коллективе в течение десяти лет десять часов каждый день на работе – я возненавидел баб всей душой! И всем телом своим! Так не должно быть! Но так есть! Так есть везде! Потому что везде одно и то же. И я терпел, терпел из любви к книгам, а потом плюнул. Надо развиваться! Надо познавать горизонты! Эх, мужики, надо выпить…
– Во! Точно! У кого что есть?! Давайте согреемся, а заодно отметим наше знакомство! – весело подхватили все мужчины.
И на столе образовалось такое знакомое поле из бутылок и бутылочек различного цвета и формы.
– А я со своей познакомился в университете, – начал исповедоваться политик. – Так банально. Всё как у всех: дети, работа, продвижение по карьерной лестнице. Вступил в партию – и вот, поздравьте меня, сенатор на самом верху! – Тычет пальцем в небо и смеется.
– Ну а что изменилось в твоей половой жизни? – резонно спросил трансгендер.
– Ну… Как это… Девки молодые сильно нравятся. В бане… Там то-се…
– Ты себе наврать можешь, мне-то не ври, – устало проговорил трансгендер. – Раз через раз… И то… Когда тебя сильно напугают… сиськами четвертого размера!
– Ты это про что? – испуганно задал вопрос политик.
– А про то самое…
Политик опустил глаза.
– Ладно. Мы поняли друг друга… А что скажет философ? – с улыбкой произнес трансгендер.
– Я? – искренне испуганно уставился философ в очках. – А что я? Я… я… всю жизнь работаю.
– Да мы это поняли, что ты весь в искусстве, весь в культуре. Так сказать, на передовой, в авангарде защищаешь бастионы нетленного искусства…
– …Прошу заметить – настоящего искусства!
– А вот здесь поподробнее!
– Ну, друзья мои, настоящее искусство – это не шоу-бизнес! Настоящее искусство – это…
– Ты хочешь сказать, что это – отшельники, которые отдают себя на заклание, словно овцы?
– История знает немало тому примеров, – утвердительно подхватил философ. – Ван Гог! Пожалуйста, сейчас никому не интересно, как он заправлял