Пара механиков бдят вместе с начальниками, на каждом круге показывая гонщикам таблички, на которых отмечены место и отрыв от следующего за ними пилота. А еще один записывает результаты прохождения каждого круга.
Пока, постучим же по дереву, все шло превосходно. Пролетал круг за кругом, а лидировал один и тот же автомобиль под управлением Франко Санети – самого прославленного, бесстрашного и превозносимого итальянцами гонщика. Санети, если честно, для механиков – настоящая головная боль: никто не разбил столько красных машин, сколько он. Но ему все прощали – никто не проводил гонки с такой же страстью, как этот великий человек. Вся Италия носила его на руках. Многие односельчане Марко приставали, чтобы он поведал им какие-нибудь байки о гениальном соотечественнике, но Марко многозначительно поднимал глаза к небу и отмалчивался: большой, дескать, секрет.
На почтительном расстоянии от Санети двигался синий автомобильчик французского гонщика Шарля Дюваля. Слава Мадонне, он никак не беспокоил Санети – скорее, его самого терзал «наш англичанин» Джонни Милтон. Сначала британца допускали лишь на незначительные гонки, а потом он незаметно влился в основную обойму пилотов, да там и закрепился.
Марко весьма сдержанно относился к иностранцам в команде: ведь только итальянец может с подлинной отвагой укротить сноровистую, точно молодая кобылка, Монетти. Но Милтон нравился ребятам, он не похож на чопорных меланхоличных дылд по ту сторону Ла-Манша, поэтому с его появлением пришлось смириться. Хотя, конечно, сын своего промозглого острова Милтон никогда не радовался победам так, как умеют только они – итальянцы.
На третьем месте, и это очень беспокоило Марко, долгое время катил белоснежный автомобиль фон Дальберга. Но потом Марко с мстительным удовольствием заметил, как немецкий гонщик, оставляя позади следы черного масла, заехал к своим механикам – да там и остался. Что поделать, Марко не любил бошей еще больше, чем англичашек. Еще и потому, что немецкие машины крупного автоконцерна «Рамберт», забросив на несколько лет участие в гонках, теперь все чаще выходили на старт.
Дальше следить за порядком пилотов уже сложнее. Перон еще в гонке – хоть и француз, но он так долго выступал за Монетти, что механик с ним свыкся; Кавалло и Таллорези уже покинули дистанцию – один из-за прокола колеса, а второй – когда в него врезался идиот-бельгиец (машину теперь чинить часов десять). При этом более дисциплинированный Таллорези бродил где-то в гараже, а темпераментный Кавалло умчался в гостиницу.
Марко первым заметил сигнал Луиджи и понесся к стартовой прямой, попутно распинывая валявшихся товарищей. Быстрее, быстрее, ленивые задницы! Машина Милтона заезжала в гараж. Неужели поломка, о святая Эуфемия?! Нет, англичанин показывал: надо менять резину, и верно – переднее колесо зияло проплешиной. Еще чуть-чуть – и автомобиль, будто конь, потерявший подкову,