Что же касается меня самого, то это сплошная черная туча депрессии. Или, можно сказать, это то, что я с неохотой вынужден именовать депрессией, точно так же, как половина населения мира, самостоятельно поставившая себе такой же диагноз, хотя, как мне представляется, этот термин не совсем точно подходит к моему случаю. Всю жизнь меня преследовали черные псы необъяснимого уныния и мрачного, подавленного настроения, несмотря на то что мне всегда сопутствовал успех в профессиональной карьере, несмотря на многообещающий вначале брак и – самое огромное сокровище всей жизни – моего единственного ребенка, смышленую и добросердечную дочку, родившуюся в результате беременности, о которой все врачи утверждали, что она прервется раньше срока. Она – единственное чудо, которое я готов согласиться признать реальным. После того как родилась Тэсс, черные псы на некоторое время куда-то исчезли. Но когда она вышла из младенчества, когда научилась ходить и перебралась в щебечущий школьный возраст, они вернулись более голодные, нежели прежде. Даже моя любовь к Тэсс, даже ее шепотом сказанное перед сном «папочка, не грусти» не могли их придержать и укоротить.
У меня всегда было такое ощущение, что со мной что-то не совсем в порядке. Внешне ничего такого заметного – я, в общем-то, ничего особенного из себя не представляю, разве что «изысканный и элегантный», как Дайана с гордостью определила меня, когда мы только начали встречаться, а теперь она произносит те же слова, но уже иронически-уничижительным тоном. Даже в душе я, честно признаюсь, совершенно свободен от жалости к самому себе или от сожалений о нереализованных амбициях – это довольно нетипичное состояние для тянущего профессорскую лямку ученого. Нет, преследующие меня тени проистекают из другого источника, не такого заметного, как тот, что описывается в учебниках. А что до симптомов, то я могу отметить галочками лишь несколько в списке предупредительных сигналов, перечисленных в рекламных объявлениях различных организаций, заботящихся о душевном здоровье граждан, которые обычно клеят над дверьми вагонов подземки. Раздражительность? Агрессивность? Только когда смотрю программу новостей. Потеря аппетита? Ничего подобного. Я безуспешно пытаюсь избавиться от лишних десяти фунтов веса с тех самых пор, как закончил колледж. Зацикленность на неприятностях и бедах? Да я же все время читаю стихи Мертвых белых парней[5] и студенческие курсовые работы – это, скорее, зацикленность на профессиональной деятельности.
Моя болезнь – это в гораздо большей степени не поддающееся четкому определению нечто, которое просто имеет место, а не лишающее радостей отсутствие чего-то. Это ощущение, что у меня имеется