Однако подобные меры мог бы принять любой сильный правитель. Уникальным Юлиана делает его убежденная преданность язычеству. В годы, проведенные в звании цезаря, он был вынужден на словах поддерживать христианскую веру, но, едва узнав о смерти Констанция, он больше не притворялся. Именно как открыто признающий себя язычником император, Юлиан взялся за составление законов, которые, по его убеждению, окончательно уничтожат христианство и вернут почитание античных богов во всей Римской империи. Он полагал, что преследовать христиан не придется, так как мученики, похоже, всегда оказывали тонизирующий эффект на христианскую церковь. Первое, что следовало сделать, – отменить законы, по которым были закрыты языческие храмы. После этого объявили амнистию для тех ортодоксальных священнослужителей, которых отправило в ссылку проарианское правительство Констанция. Ортодоксы и ариане вскоре вновь вцепились друг другу в горло, ибо, как заметил Аммиан Марцеллин, «по опыту известно, что ни один дикий зверь не бывает столь враждебен по отношению к человеку, как большинство христианских сект по отношению друг к другу». После этого вопросом времени было бы осознание христианами ошибочности своих взглядов.
Юлиан сочетал в себе уникальные качества: он был римским императором, греческим философом и мистиком. Как император он понимал, что его империя больна: боевой дух армии упал, и она едва могла поддерживать мир на границах; правительство было поражено коррупцией; прежние римские добродетели – разум и долг – исчезли. Непосредственные предшественники Юлиана на троне были сибаритами и сластолюбцами, еще способными повести войска на битву, но гораздо больше любившими полулежать во дворцах в окружении женщин и евнухов. Несомненно, все это было результатом морального разложения. Однако как философ Юлиан был полон решимости выяснить причину этого упадка, и он пришел к выводу, что ответом на этот важнейший вопрос служит лишь одно слово – христианство. Это оно жестоко прошлось по всем прежним добродетелям, сделав упор на таких слабых, присущих женщинам качествах, как мягкость, кротость и умение подставить другую щеку. Это оно выхолостило империю, лишив ее силы и мужественности и заменив их беспомощностью, влияние которой было всюду заметно.
Как бы сильно ни любил Юлиан философские и теологические дискуссии, его подход к религии всегда был скорее эмоциональным, нежели интеллектуальным. Ему ни на секунду не приходило в голову, что он может ошибаться и что в конце концов прежняя религия может и не одержать верх. Наоборот, она, похоже, не торопилась возвращаться. Летом 362 года Юлиан перенес свою столицу в Антиохию, готовясь к