– Как жалко, что он несъедобный, – с внезапной обидой произнесла Аня.
– Ты что, такая голодная?
– Нет, просто он красивый… и ядовитый.
Слава вспомнил, что и ему когда-то в раннем детстве не нравилось это сочетание красоты и смертельной опасности. Чтобы подсластить Ане горькую пилюлю, он произнёс:
– Есть три вида мухоморов, которые можно есть. Один из них растёт в наших краях. Только, – спохватился Ладушкин, – на себе не проверяй, какой съедобный, а какой нет!
Скоро берёзы исчезли вовсе, уступив место козьей иве. Тропинка стала влажноватой.
– Так, ты куда меня ведёшь? Хочешь утопить в болоте и избавиться от конвоира?
– Нет, – засмеялась Аня, хоть и не поняла слово «конвоир». – Мы скоро придём.
Через минуту перед ними открылся длинный и довольно широкий канал. Ряска на нём почти отцвела, а рогоз (не камыш, а именно рогоз – уж Ладушкин их не путал!) ещё был молодым и незрелым, с черноватым оттенком головки. Испугавшись Ани и Славы, с воды снялась большая стая уток.
– Помоги мне, пожалуйста, доску на остров перекинуть, – Аня потянула из-под куста какую-то деревяшку.
Вплотную к острову (такому длинному, что Слава лишь сейчас понял, что это не противоположный берег) находился деревянный настил. От этого настила до Ладушкина оставалось три метра. Туда и перекинули доску.
– А если мы в воду упадём и ты заболеешь?
– Не упаду. Мы с Ирой сто раз так ходили, – девочка без тени сомнения ступила на импровизированный мост.
– Стой! Всё равно давай руку.
Настил не очень-то внушал доверие: сколотили его, мягко говоря, не вчера. Тем не менее, перешли они благополучно, и Аня радостно зашагала вглубь острова.
– Как давно я здесь не была! Целых десять дней.
Слава сразу же заметил следы пребывания бобров, причём очень свежие. Вокруг берёзовых и осиновых «карандашиков» на траве валялась недавняя стружка. Берёз здесь хватало, но все они были не старше лет двадцати. Окраины узкого, но длинного острова были изрыты короткими каналами для бобрят.
С небольшого бугорка Ладушкину открылась панорама каналов, и его впечатлил их масштаб. Островов здесь находилось не меньше пяти. Один, самый высокий, стоял особняком, и на нём росла единственная здесь берёза, которую можно было назвать старой. Аня объяснила, что этот остров называется Бобруйск.
– Осторожно, здесь нора!
Ещё секунда, и нога Ладушкина целиком бы провалилась туда.
Шли они по хорошо утоптанной тропинке.
– Здесь много народу, что ли, бывает?
– Нет, только мы с Ирой. Ну, ещё раз она своих друзей приводила. А вот и наша хижина.
Конус из молодых сухих деревьев, покрытый брезентом, выглядел надёжным и симпатичным. Внутри стоял чайник, старые детские санки, ящик, на сучках висел лук и мешок для сменки – колчан со стрелами. А перед хижиной красовалось большое кострище, огороженное камнями.
– Здесь у нас продовольственная