– Да, сэр!
– Почему вы решили, что ее убили? – вдруг спросил фон Эбинг.
– А разве нет?
– Сложно сказать, – поддержал своего коллегу Аттвуд. – Лично я не вижу следов насильственной смерти.
– А отрезанная голова? – удивленно выпалил детектив. – Ей же отрубили голову!
– Ее отделили от тела уже после смерти, мой друг, – прокомментировал Валентайн.
– Чертовщина какая-то! К чему кому-то голова трупа?
– К тому же тело привезли сюда и скинули на мостовую, словно мешок с брюквой, – не обращая внимания на сержанта, продолжал говорить фон Эбинг. – Зачем? Почему именно сюда? Почему просто не скинуть где-то на свалке или в Темзу, где ее никогда не найдут? Это расширяет географию присутствия вашего подопечного, инспектор.
– Что вы имеете ввиду?
– Он мог приехать на эту улицу из любой точки города, а значит, он не привязан к какой-либо отдельной территории, где можно было бы сузить поиски. Такой факт значительно осложнит поиски.
– Мы с вами установили, что наш парень психически болен, так? – Валентайн вновь присел возле тела и в который раз осмотрел его, будто желая обнаружить незамеченную ранее улику.
– Верно, – согласился Крафт-Эбинг, поправляя пенсне на переносице.
– Однако действия, связанные с нашим сегодняшним трупом, свидетельствуют о наличии ума.
– Так может это не Он? – едва заметные нотки надежды прозвучали в голосе инспектора. – Мало ли мертвечины мы находим в таких вот закоулках? Не хотелось бы сотрясать Лондон информацией, что у нас завелся псих, который отсекает головы и совершает с покойниками всякое непотребство.
– Да нет, Гален. Это Он. Даже порезы на шее мне очень знакомы, не говоря уж о запахе корицы. Теперь это его отличительная черта. Этот аромат имеет в себе какую-то важную цель. Он что-то значит для насильника. Как и сама голова.
Аттвуд и Гилмор намеренно не обсуждали детали дела в присутствии детектив-сержанта, который почти ничего не понимал из их разговора. Но одно ему было ясно – эта женщина без головы уже не первая. Австрийский ученый предусмотрительно помалкивал об осквернении Эдит Моллиган, соблюдая секретность.
– Увез подальше, – произнес он. – Сбросил тело. Но не спрятал его. Без одежды. Никаких следов. Свидетелей, полагаю, также не будет. Хотите сказать, что действовал вполне осознанно?
– Это очевидно, судя по его поведению, – утвердительно сказал Аттвуд. – Его помешательство носит периодический характер и, судя по всему, основано на эмоциональности.
– Другими словами, – с нарастающим азартом подхватил фон Эбинг, – вы говорите о том, что он быстро возвращается в стадию покоя, при которой начинает работать разум?
– Именно так.
– Но тогда ваш преступник весьма интересная личность! Куда интереснее, чем я предполагал!
– Иногда мне кажется, что я сам сойду с ума от ваших научных дискуссий, джентльмены, – недовольно проворчал Гилмор. – Может,