– Написано, – согласился Фролов, – но гораздо больше информации можно получить не от напечатанных на бумаге слов, а задав вопрос, глядя человеку в глаза. Важно не то, что произошло в чьей‑то жизни, а как человек к этому относится. Будет он говорить правду или врать. Попытается приукрасить действительность или выложит всё как есть. Это гораздо важнее простых и скучных фактов. Ты согласен со мной?
– Нет.
– Хорошо, продолжим. В шестнадцать лет ты поступил в колледж, получил специальность, год отработал на Новомосковском заводе полимерных изделий. Потом был призван в армию, после армии начал жить в Коломне. Ты снимаешь здесь комнату в общежитии, хотя в Новомосковске у тебя в собственности полученная от города однокомнатная квартира. Почему?
– В той квартире живет моя мать. Свою она продала и пропила, мою не может. А я не могу жить с ней, – угрюмо сказал Сергей.
– Понятно. Учитывая твою наследственность, ещё один вопрос. Какое у тебя отношение к насилию и алкоголю?
Сергею не приходил в голову ни один ответ, который можно было бы озвучить в лицо директору, поэтому он промолчал.
– Ты не обижайся, Синицын. Говорю же, буквы на бумаге – это одно. А настоящая жизнь – совсем другое. Я хочу понять, что ты за человек.
– Так вы же заранее всё про меня решили, разве нет? – с горечью сказал Сергей. – Ну да, я очень плохой человек. Сын насильника и алкоголички. Можете уволить меня с чистой совестью.
Фролов покивал и снова перелистал листы в тонкой папке.
– Алексей за тебя ручается.
– …что?
– Я изучал ваши дела дома, за ужином. И спросил у Алексея и Саши – ты ведь знаком с Сашей, это моя дочь…
Сергей вздрогнул и с отчаянием взглянул на Фролова.
Нет. Только не Саша. Она не должна об этом знать…
– … что они думают по этому поводу. Алексей сказал, что ручается за тебя.
Сергей напряженно ждал продолжения.
К чёрту Лёху. Саша. Ему нужно было знать, что сказала Саша.
Но Фролов остановился и внимательно на него смотрел.
– Ты хочешь что‑то спросить?
– Нет, – чувствуя себя полностью уничтоженным, прошептал Сергей.
– Хорошо. Так вот, Алексей за тебя ручается. Поэтому я посчитал возможным дать тебе шанс. Надеюсь, ты меня не подведешь. Извини за неприятную беседу, можешь идти работать.
Не разбирая дороги, Сергей рванул из директорского кабинета. Голова раскалывалась, живот свело судорогой, не хватало воздуха. Выбежав на улицу, он не пошел в цех, а забился в узкую щель между слепым торцом офисного здания и трехметровым забором, ограждающим территорию фабрики, там опустился на кучу какого‑то мусора и спрятал голову между коленями.
Вот оно. Вот оно, объяснение. Вот почему Саша так себя ведёт. Теперь она не хочет иметь с ним ничего общего.
Сергей не мог её за это винить.
Сейчас, совсем как в детстве, он мог только плакать из‑за своей никчемной и никому не нужной жизни.
2 апреля