– Привяжите! – прозвучал суровый мужской голос.
Молодые смуглолицые ребята, в числе которых был Кина, отнеслись к команде ответственно. Он вместе с Синицей, Познавшей Утро и Предрассветным Облаком кинулся к лодке. Кина забежал в холодную воду и принялся толкать каноэ к берегу. Синица бросил ему веревку, один конец которой уже овивал ивовый ствол. Кина обвязал ею нос каноэ, после чего выбрался на берег, нашел булыжник и аккуратно положил его в лодку, чтобы течением ее не отбросило в сторону. Этому его научил отец – Отчаянный Волк.
– Завтра твоя первая охота, – сказал Облако, хлопнув по плечу Кину. – Счастливчик!
– Счастливчик у нас Крот – Широкий Нос, – возмутился Кина. – Он на охоте бывал уже в тринадцать, а мне пятнадцать.
– Крот – любимчик Урагана, – прозвучало со стороны Синицы. – Эта бабка кого угодно пристроит. Не понимаю, почему ее все слушают!
– Она из аджа, а мы хеллисине, – произнес Предрассветное Облако.
– И что с того? – спросил Синица, Познавшая Утро. – По-твоему, хеллисинин недостоин слова?
– Ну… – задумался Облако, – наверное, да! Мы ведь здесь гости.
– Все мы хеллисине, – сказал Кина. – Прекращайте спорить!
– Считаешь это спорами? А ты не замечал, как на остальных смотрит Млечный Путь, Знавший Духов?
– И как же он смотрит? – спросил Кина.
– А вот так! – Синица остановился, с прищуром взглянул на Кину и, прихрамывая, подошел ближе. Затем он метнул взгляд на Облако, скорежил лицо, но не раскрыл веки, а сощурился еще более устрашающе, и приблизился к нему.
– Старик! Что с него взять?! – усмехнулся Кина.
– Да ну тебя! – Синица махнул рукой и поспешил вперед.
Поднявшись с берега, Кина увидел свой большой лагерь. Едва проснувшуюся после зимы почву, серую, но местами в клочках салатового цвета, устланную десятками типи. Желтые на верхушках и голубые у основания жилища выпускали в небо облака бледного дыма. Женщины в туниках, украшенных корешками колокольчиков и бисером, беспокойно ходили мимо жилищ: одни готовили обед, другие облагораживали центральную площадь, раскладывая вокруг высокого дубового столба растения. Некоторые индианки отбивали кожицы животных, а другие шли к реке с пустыми глиняными сосудами, чтобы наполнить их водой. Многогласие, как яркий признак живости и суеты, сопровождалось лаем собак, а за всем этим, если заострить слух, можно было расслышать перекликающийся металлический лязг. Воины камнем затачивали свои клинки, топоры и пики стрел.
Кина смотрел на лагерь с выражением полного недовольства. «Каждый день одно и то же: привяжи лодку, побей шкуру, порежь мясо, помоги одним, помоги другим!» – негодовал он. Синица и Облако ушли вперед, а Кина в нерешимости двинуться с места изучал стоянку сухим взглядом. Когда задумался, за бока его кто-то ущипнул.
– Не ждал? – весело вскрикнула Шайна.
– Ждал-ждал, – озарился он. – Почему не встречаешь родителей?
– А что их встречать? Скука и только! – сказала она и обошла с другого бока. – Думаю, уж лучше брата напугаю…
– Напугала?
– Ты испугался…
– Нет!
– Ага, рассказывай! Не видел своего лица.
– Не испугался я!
– Хватит оправдываться! – игриво отмахнулась. – Расскажи лучше, страшно перед грядущей охотой?
– Все ходили, и я пойду. Что в этом страшного?
– Говорят, лоси сжирают заживо не попавших в них охотников!
– Неправда! Ты просто хочешь меня запугать!
– Успокойся! – голос Шайны поник. Ее губы обдало холодным ветерком, а глаза вдруг заслезились, как от едкого дыма. – Я хочу, чтобы ты вообще не отправлялся туда.
– Почему?
– Это опасно! – увела взгляд. – С каждой третьей охоты кто-то да не возвращается!
– Глупости! Не возвращались те, кто охотиться не умеет…
– Не всегда, – со страхом в серых глазах выдавила Шайна.
– Не бойся. Рано или поздно это должно было случиться. Кто, как не я?
– Других охотников нет?
– Они стары. Охотников в племени осталось сорок человек. Кто-то же должен их сменить. Сейчас я, в следующий раз Облако пойдет, потом Синица, и Янтарный Вихрь с Ледяным Дождем никуда не денутся. Это наш долг.
– Долг кому?
– Племени! Мы охотимся, чтобы выжить! Или ты рада корешкам и полыни? На этом долго не протянешь!
Она хмыкнула, сложила на груди руки и остановилась. Остановился и Кина. Долгую для него минуту они не сводили друг с друга взгляда. Он смотрел на сестру искристо, губы невольно расходились в милой