– Нужно вам, наконец, твердо стать на ноги, – поморщился ироничный.
– Мы верим в то, что наступят иные времена, – размахивал руками Близнецов, – и ваша разрушительная сила испарится, как нависшая над нами тяжелая туча.
Ироничный отшатнулся от его жеста.
– Ваши иные времена – иллюзия! Есть суровая реальность. Продолжается разворот от глобализации, взаимного доверия – к большей регионализации. Разрушены мировые связи, правовой порядок в бизнесе, бегут от долгов. Сейчас главное – выживание людей, пропитание, медицина и отвлечение от тяжелых забот. Отпала система, когда тянули с государства и ни за что не отвечали. Отпали, как старая кора, те пройдохи, кто кормился вокруг этих насущных проблем, впихивая сомнительное. Вспомните, как из телевизора сыпались услуги, лишь только включали, – реклама таблеток, дающих бессмертие, сомнительных советов по улучшению здоровья: «Вы не поверите! Только что открыт способ быстрого удаления грибка!». А в искусстве развлечений каждый сопляк мнил себя гением.
Он взгрустнул.
– Я тоже оттуда. Тогда была совсем другая жизнь. Все устоялось, но работало не очень хорошо. Та эпоха закончилась бесповоротно. Обнулилась, и в этом смысле стала идеальной. Ты можешь создавать что-то совершенно новое. Все это оказывается хорошо. А вы до конца не понимаете этого. Та часть нашей жизни была неплодотворна. В ней не было творческого порыва. Это водевиль, иногда кровавый. А теперь наступила эпоха, скорее, величественной драмы.
Агент видел страну, похожую и совсем не похожую на свою. Они живут только в слепом настоящем времени, подстраивая под себя прошлое!
Но ему чем-то понравился ироничный политолог.
***
Новые друзья казались ему привычными, похожими на людей в его мире, но только попавшими в дурное общество и потому нелепыми. Они ничего не могли дать, кроме неприятия сложившейся системы.
Он сделался приятелем того иронично-дружелюбного политолога, что спорил в День единения. Тот жил около парка, бегал, делал зарядку и гулял там по выходным, а дом Близнецова, где жил Агент, был рядом, и они часто встречались.
Политолог излучал незнакомую ему мрачноватую энергию стоика, что завораживало.
– Вы хотите изменить мир, – говорил он, приседая с вытянутыми руками. – Да, естественная борьба за лучшее – это предопределено природой всему живому. Но идеального мира не будет.
Агент колебался.
– У вас ощущается надрыв психических сил из-за ненормальной жизни. Постоянные тряски и тревога за будущее – изнашивают организм. И может дойти до полной усталости.
– Вы видите другой путь?
Тот перешел на спортивный шаг. Агент тоже ускорился.
– По-настоящему заряд бодрости может давать только творческое состояние, приносящее радость.
Он не мог высказать то, что политолог не способен понять внутри своего мира. Они перешли на обычный шаг, и вскоре присели на скамейку.
– Хотите, чтобы все бросили работать и творили?
Агент не знал, что ответить. Тот все равно не поймет, что есть мир, где нет труда ради выживания.
5
Несмотря