Так министр отомстил всем: королю – за то, что тот не сделал его наследником (ведь у короля не было сына); принцессам – за то, что когда-то каждой из них он с притворной искренностью, на коленях клялся в вечной любви, но получил отказ. Что же до законов той страны, то престолонаследие передавалось строго от родителя к старшему потомку в пределах одного и того же благородного дома, знатной королевской семьи. Но тот первый министр, вещав всякий раз в ухо королю слащавые речи, в глубине своей жадной души мечтал переписать законы и прибрать власть в свои ручищи; надеялся, что король сделает его принцем просто так либо путём женитьбы на одной из своих дочерей. Несмотря на то, что это ему так и не удалось, первый министр довольно потирал руки: король таки мёртв, а Матильда и Клотильда, удалившись каждая в свою часть некогда единого, обширного королевства, постепенно утратили между собой как родство, так и дружбу; то, что так объединяло обеих на протяжении долгих лет – ведь то годы детства и юности, золотые годы.
А надобно заметить, что нельзя расставаться близнецам – невидимая ниточка становится всё тоньше, пока не порвётся совсем, и тогда будет вначале просто тоскливо и той, и другой, а потом худо вконец. И не могли уже встречаться, как раньше, потому что двум королевам было трудно, а позже и вовсе невозможно навещать друг друга: во-первых, так было не принято, они теперь королевы; во-вторых, замок одной находился очень далеко от замка другой; наконец, в-третьих, и это самое главное, зарос проход в Шварцвальде между двумя королевствами, и ныне там сплошная нерукотворная стена, которой нет ни конца, ни края.
Вначале две бывшие принцессы обменивались письмами посредством белых почтовых голубей, а когда порвалась невидимая нить, не взмывали в небо уже и голубки, томясь в красивых золотых клетках. Плакала у окна Матильда, обливалась ими же Клотильда, но поделать было уже ничего нельзя, ведь в своё время каждая из них безропотно приняла наказ отца, не ведая, что всё это подстроил первый министр. И не знали они причину раздора между Кронхаймом и Тотенхаймом, потому что у каждой был достойный замок, за пределы которого они почти не выходили, а придворные, дабы не огорчать и без того печальные сердца, преподносили всё в розовом цвете.
Рассорив двух сестёр, первый министр вскоре умер от тяжкого недуга, так и не раскаявшись в содеянном. И велел он похоронить его вместе со всеми его дневниками и черновиками, дабы и на том свете они были рядом.
По прошествии некоторого времени Матильда и Клотильда зачахли от безмерной тоски, и даже отошли на небо в один день и час, встав на Другой Путь. А два королевства погрязли в великой междоусобице: ведь одно процветало, а другое было бедно ресурсами. Так из-за проступка одного пострадали все, и явилась в этот мир большая несправедливость.
С