– Мне нужен прямой и четкий ответ: было или нет?
Елена мучительно замотала головой. По всему телу ее побежали волны дрожи.
– Я…
– Понятно, – процедил я. – Выходит, было. Вот уж действительно анекдот из анекдотов.
– Да что тебя понятно? – вмешалась в разговор Надюха. – Сколько, небось, у тебя самых разных перебывало, а она это сделала от отчаяния. В первый и, может быть, в последний раз, ясно?
– Куда уж яснее!
– Ни черта тебе не ясно! Ты же Ящер! Холодный и тупой Ящер!..
– Помолчи, – я протянул руку и стиснул Еленину кисть. Она и впрямь дрожала, точно пребывала в малярийном приступе.
– Послушай, женушка, рожки это, конечно, неприятно, но дело в общем житейское. Пожалуй, мне следует тебя простить.
– Простить? – фыркнула Надюха. – Да это тебе у нее надо просить прощения!
– Возможно, и попрошу, – я пытался поймать взгляд Елены, но глаза ее убегали в сторону. – Пошли, подружка. Нам есть, о чем поворковать.
Елена вжала голову в плечи. Кажется, она готова была сдаться.
– Не ходи с ним. Он тебя обманет! – предупредила Надюха. – Я его насквозь вижу. Заведет в спаленку и даст с оттяжкой. Ты, дура, расклеишься, а он опять обманет.
– Может, хочешь стать свидетелем? – я взглянул на Надюху.
– Еще чего!
Выпустив кисть супруги, я подошел к двери, ведущей в спальню, осторожным движением распахнул створки.
– Я тебя жду, Елена. Если боишься, тогда и впрямь забирай с собой эту соплюху и проваливай. Никого возле себя не удерживаю силой. – Губы мои искривила усмешка. – А хочешь, пригласи ее к нам в спальню. Пусть посмотрит на любовь взрослых. Кто знает, может, и совет путный даст. Видишь, как она за тебя печется. А ты, по ее словам, дура бестолковая.
Елена потерянно поднялась.
– Ну так что? Остаешься?
Не глядя на меня, она кивнула, шагом зомби двинулась в ванную. Надюха поспешила следом, бубня о чем-то своем, но я их уже не слушал. Дело было улажено, Ящер укладывался баеньки. И обошлось даже без фокусов, без гипноза и прочей мистики. Уж кто-кто, а Елена знала, на что я способен. Потому и страшилась заглядывать в глаза.
Перед тем, как шагнуть в спальню, я замешкался. Черт его знает почему. Что-то почудилось в темноте или послышалось. Но нога уже была занесена, и лишь мигом позже я сообразил, что ни ковра, ни половиц в спальной комнате нет. Сразу за порогом зияла черная пропасть, в которую меня несло с неудержимой силой.
Кажется, я и охнуть не успел. Свободный полет, посвист ветра в ушах, удар о камни – и никакой боли, никакой обморочной встряски. Я был цел и невредим, хотя и ощущал чудовищную нереальность происходящего. Словно после цвета и звука все враз приобрело серые бесплотные оттенки. Абсолютная пустота и абсолютный