Весенний ветерок и яркое солнце, высушили навернувшуюся было слезу. Приветственный кивок дежурного, и вскоре привычная тишина лаборатории приняла ее. Но тишина была недолгой.
В дверь, как обычно без стука, с хохотом ввалилась молоденькая Анечка – практикантка, дежурившая ночью, и, как обычно, принялась щебетать.
Вдруг среди стандартных возгласов про туфли, погоду и подружек, проскочила новость:
– Вы представляете, Вера Сергеевна, он просто взял и уволился!
– Постой-постой! Кто уволился?
– Ну, этот, кореец наш, Белек. Никто не ожидал, а он бац – заявление о переводе и привет! Хорошую поляну накрыл, шикарную. Кстати, он вас вчера искал, но вы уже ушли.
– Тувинец, – машинально поправила Вера Сергеевна и погрузилась в размышления.
Солнце погасло и звуки стали отдаляться, болтовня Анечки становиться всё тише, как будто издалека. Остальное ей было уже не важно. Главное, что его нет. И ей уже не надо ничего. Хватит.
Трудный разговор с директором. Он хороший человек – понимает, что после операции могут быть осложнения, но после настойчивых просьб он вызвал начальника отдела кадров, и уже втроём они обсудили кандидатуру её преемника. Тяжёлый день закончился коротким чаепитием с коллегами.
В полуобморочном состоянии Вера Сергеевна добралась до дома. Она так долго мечтала о нормальной жизни. Так устала от одиночества.
Что ж – это лишь очередная потеря. Конечно же, она хотела, чтобы её «бельчонок», восхищался своей спутницей. Но значит – не судьба. Завтра ее ждёт новый путь. С завтрашнего дня она пациентка клиники.
– Куда же ты делся, Белек Доржу? – спросила она у темноты и легла спать.
Три недели слились в одну. Процедуры, терапия, занятия с психологом. И вот настал день выписки. С дрожью в коленях она подошла к зеркалу. На неё смотрела симпатичная молодая женщина, немного похожая на неё прежнюю, только без этих ужасных рытвин.
«Эх, бельчонок! Упустил ты своё счастье!»
Вера Сергеевна застегнула дорожную сумку, ещё раз посмотрела на себя в зеркало и вышла из палаты.
– Машина у подъезда, – сказала девушка у стойки администратора.
– Какая машина? – удивилась Вера Сергеевна.
– Служебная, министерства здравоохранения, – ответил ей такой знакомый и любимый голос.
Белек взял из её, внезапно ослабевших рук, сумку и повел к выходу.
ОШИБКА
Павел Рязанцев
Неровное пламя билось об окна затопленной мраком комнаты. Семь зажжённых свечей окружали очерченный солью круг, в центре которого лежала обездвиженная жертва. Её беспомощные конечности были надёжно привязаны к перекрещенным доскам, словно развернувшееся действо было извращённой пародией на казнь Иисуса Христа. Извращённая и кошмарная до отвращения.
Страшно подумать, какие чувства