Вкусно было так, что яйца сжались.
Сладко настолько, что, казалось, сдохну от кайфа.
Трех лет в браке как и не было. Словно первый раз ее мял. Стискивал упругую пятую точку. Трахал языком рот. И слетал с катушек от дикого, нереального удовольствия.
Ради такого можно было переночевать на диване Лаевского. И, изображая подставку для цветов, проторчать часик возле сада.
От губ, от жара под пальцами, от бешеного взгляда карих глаз вело адски.
Где-то в районе мозжечка ещё теплилась мысль, что не место, и так нельзя. Но другая моя часть, гораздо более требовательная и уже ноющая от боли, так и кричала: «Не отпускай! Найди кладовку! Сунь денег, и пошли всех к черту!»
Невозможно было с ней спорить. Не хватало сил и желания. Казалось, что коньки отброшу, если прямо сейчас не получу свою лечебную дозу секса. Штаны уже не просто давили, а насиловали. Но стоило на секунду отвлечься… потянуться в задний карман за кошельком, щеку обожгло от жёсткой пощечины.
– Сволочь! Гад! – услышал я сквозь контузию.
– Психопат озабоченный! – раздалось со второй пощечиной.
– Отпустил меня сейчас же! – Женские руки уверенно толкнули в грудь, а короткие острые пряди мазнули по горящей коже фейса.
Со злостью.
С огнем.
Со страстью.
Отпустить нужно было мою жертву. Дать нам хоть минуту, чтобы прийти в себя. Но как конченый идиот я опять засмотрелся, охренел от потрясающего разъяренного вида. А потом вместо извинений потянул свою сладкую девочку в машину.
На виду у всех. Не слыша возмущенного «Отпусти» и «Животное». Так и не вспомнив про оставшуюся на полу салона икебану.
В ресторан мы ехали молча. Вернее, я молчал, стискивал на каждом «красном» светофоре любимое колено. А Лена, отвернувшись к окну, что-то шептала. Разобраться, что именно было сложно. Верхняя голова ещё не до конца вернула себе управление над нижней, и от близости я слегка оглох.
Но некоторые фразы все же пробивались сквозь спермотоксикозную глухоту:
«Угораздило ж меня связаться».
«Господи, за что?»
«Хорошо, хоть дети не видят».
«…и цветы оставил. На полу. Красивые…»
Милая она такая была. Словно заклинания повторяла. Тихо себе под нос. Ворчливо. Но у меня от этих ее заговоров только крышу сильнее рвало.
Ни неделю назад, ни год подобного не было. В суете будто глаза замылились. Забыл, какое чудо мне досталось. А сейчас… крылья за спиной прорезались. Настойчиво так, колюче. До ресторана из-за них спокойно доехать не смог. Возле первого же цветочного магазина выскочил на улицу. Купил охапку роз, не считая. И вручил своей ведьмочке.
Думал, хоть немного поможет. Выдохну. Но она опять свои глазищи широко распахнула, губу пухлую, нежную закусила. И я снова пропал.
Как