Папа осматривает второго лебедя.
– Мертвый, – бормочет он опять.
Он смотрит мне в лицо, проверяет, сильно ли я расстроена, а потом направляется к третьему лебедю. Этот меньше, чем предыдущие, и оперение у него серо-коричневое. Это молодая особь, наверное, он впервые летел на зимовку. Может быть, это брат той самки, которая кружила над заповедником. Как это несправедливо: он долго летел только для того, чтобы в конце так бездарно погибнуть. Папе пришлось зайти в воду по самые бедра, чтобы дотянуться до него. Ветер становится сильнее, камыши громко шуршат, я чувствую, что дыхание сперло.
– Пап, выходи оттуда, – говорю я, откидывая назад волосы, которые снова лезут в глаза. – Жуткий холод. Ты же можешь умереть.
Но он уже возвращается ко мне, таща по воде лебедя.
– Давай, помоги мне, – говорит он.
Он опускает руки под воду и поднимает птицу. Выходит на берег, и я протягиваю к нему руки. Касаюсь мокрых мягких крыльев. Лебедь тихо шипит. Я стараюсь не смотреть на обугленную рану на плече птицы и поднимаю руки повыше, чтобы крепче ухватить ее.
– Он жив, Айла, – шепчет папа. – Этот жив.
Глава 3
Папа несет лебедя через заповедник. Мне приходится бежать, чтобы не отстать от него. Одно крыло лежит поверх папиной руки. Оно как-то странно изогнуто: наверное, сломано.
– Он умрет, если мы оставим его здесь, – говорит папа.
Лебедь раскрывает клюв, как будто хочет ущипнуть папину руку, но даже на это у него не хватает сил. Кажется, он уже сдался.
– Куда ты несешь его? – спрашиваю я.
– Надо найти ветклинику… Что может быть открыто в воскресенье?
– Нужно отвезти его к дедушке.
Папа останавливается и смотрит на меня.
– Не думаю, что это хорошая мысль.
– Почему? Он живет в этой части города, и все оборудование до сих пор хранится в старом доме.
У папы раскраснелись щеки, тащить птицу очень тяжело. Он перехватывает ее поудобнее и стоит, размышляя.
– Он не станет лечить лебедя.
– Дедушка же в прошлом году помог соседской собаке, которую сбила машина. Он еще способен лечить животных.
– Он не захочет лечить его.
Мы добираемся до машины. Я протягиваю руки и подхватываю лебедя, чтобы папа мог достать из кармана ключи. Даже через куртку чувствую, какие мокрые у него перья. Его трудно держать, но скорее неудобно, чем тяжело. Он так близко ко мне. Пытается сфокусировать взгляд сначала на мне, потом на папе. Клюв приоткрыт, розово-черный язык свесился набок. Хочется дать ему воды.
– Пап, он долго не протянет, – снова говорю я. – К дедушке ехать ближе всего.
Папа с сомнением качает головой, открывая багажник.
– Дедушке это не понравится.
И замолкает, как бывает всегда, когда кто-то пытается заговорить с ним про дедушку. Он складывает задние