Мои упреки в адрес руководства оказались совершенно безосновательными!
Потом я долго размышлял над тем, как Тане удалось до двадцати пяти лет сохранить девственность и почему она решила, что именно я должен стать ее первым мужчиной. Я придумывал разные объяснения ее поступку, но ни одно из них не казалось мне достаточно убедительным. Больше всего меня смущало то обстоятельство, что после этого неординарного для нормальной девушки события в наших взаимоотношениях, по крайней мере на людях, не произошло никаких видимых изменений. Мы оба так умело соблюдали конспирацию, что даже актриса вместе со своим невероятным житейским опытом и актерской интуицией, не говоря уже о ее менее искушенной подруге, ничего не заподозрила.
Мне даже пришла в голову мысль, что все случившееся – это прихоть взбалмошной девчонки, вообразившей себя Мата Хари и отрабатывающей на мне какие-то свои, присущие только женщине приемы, с помощью которых она намерена в дальнейшем обольщать и потрошить носителей государственных секретов.
Что касается меня, то я оправдывал свое конспиративное поведение исключительно необходимостью беречь честь своей возлюбленной и в собственных глазах выглядел истинным рыцарем.
Мы никогда не говорили о наших чувствах, все происходило настолько естественно, что задавать какие-то вопросы или требовать каких-то признаний было просто пошло и глупо. К тому же мы так подошли друг другу, ее женское естество, сдерживаемое до сих пор невероятными самоограничениями, стало раскрываться так быстро и с такой нарастающей силой, она отдавалась мне с такой искренней страстью, с таким упоением, что вскоре я выкинул из головы все свои сомнения, решив отложить анализ этого происшествия до той поры, когда мы расстанемся, я вернусь в Москву и сяду писать отчет.
Прошла еще неделя.
Из всех возможных оздоровительных процедур, имевшихся в богатом арсенале совминовского санатория, я выбрал себе только лечебную греблю и периодически катал поодиночке (больше двух в лодку садиться не разрешалось) своих дам на лодочке вдоль пляжа.
И вот однажды, посадив утром в санаторную «Волгу» актрису и вдову академика, улетавших в Москву, сели мы с Таней в лодочку, и я выгреб к буйкам, ограничивающим зону лодочного катания.
Гребу я себе потихоньку, стараясь удерживать лодочку поперек небольшой волны, а Таня сидит на корме, смотрит на меня и вдруг спрашивает:
– Миша, тебе никогда не предлагали работать в Комитете госбезопасности?
От этого неожиданного вопроса я едва не сбился с ритма, даже «поймал леща», как говорят гребцы, когда идущее назад весло цепляет воду. Но потом я вспомнил, что в моей оперативной памяти хранится несколько «домашних заготовок» на тот случай, если мне когда-нибудь в деликатной ситуации придется отвечать на вопрос о моей возможной или реальной принадлежности к КГБ.