В этот момент я испытываю гамму смешанных чувств: от дикого раздражения до неминуемого стыда и злобы. И не упускаю возможности показать это ему всем своим видом.
Приведя себя в уравновешенное состояние, мужчина фокусирует на мне своё пристальное внимание и, скрестив руки на груди, отвечает твёрдым, уверенным голосом:
– Нет.
– Нет? — возмущённо переспрашиваю у него.
– Я не дам тебе развод.
– Но почему? Помнится, ещё год назад ты сам обдумывал эту мысль, — вспоминаю упоминание об этом в разговоре с Машей. – И я уже хотела вернуться сюда, чтобы подписать эти чёртовы бумаги. Что сейчас изменилось? И почему ты не хочешь меня отпустить? Мне невыносимо больше так жить! — срываюсь на крик, заставляя его нахмуриться.
И помолчав некоторое время, словно собираясь с мыслями, мужчина продолжает начатую тему:
– Я не могу больше так рисковать. Пойми меня. Прошлый раз этот разговор закончился плачевно. И я не хочу, чтобы это повторялось.
В моём сознании тут же всплывает эпизод годовалой давности, когда Маша убивалась от горя, свалившегося на их семью нежданно и негаданно.
Упоминание Кирилла о разводе и прекращении какого-либо взаимодействия между двумя известными семьями существенно подкосило их деда, Петра Николаевича, отразившись на его и без того больном жизненно важном органе неминуемым сердечным приступом.
Тяжело сглотнув, я всё же решаюсь поинтересоваться о его самочувствии:
– Как он?
По напряженному выражению лица мужчины едва ли можно было сказать, что всё уже обошлось, но, с другой стороны, он не был подавлен, что могло говорить об ухудшении состояния его дедушки.
– Более-менее нормально. Недавно ему проводили обследование в Швейцарской клинике, и после того, как его окончательно выпишут, он намерен вернуться сюда, чтобы узнать, как идут дела компании, и повидаться с друзьями и родственниками. Проживание в чужой стране, вдали от дома даётся ему непросто. Хоть родители и всегда с ним рядом, он чувствует себя не в своей тарелке и постоянно вспоминает о своих рабочих годах. Мама всеми силами пытается воссоздать уютную для него атмосферу, и отец ей помогает в этом. Но глаза дедушки больше не блестят живостью, он очень быстро устаёт и не горит азартом к дальнейшей жизни. С каждым прожитым днём он угасает. И отчасти я виню себя в этом. Ведь если бы я год назад не настаивал на нашем разводе, он бы ещё был в порядке. А сейчас… я даже не знаю, сколько ему осталось…
Скажи, ты… ненавидишь его? — чуть помолчав, обеспокоенно спрашивает у Кирилл.
– Нет. Почему я должна испытывать к нему ненависть?
– Наверное, потому, что нам не предоставили выбора вершить свою судьбу, как нам бы этого хотелось.
Немного обдумав его слова, я тоже решаю спросить у него об этом:
– А ты ненавидишь его?
– Нет. Если он в чём-то и виноват, то уже в данный момент расплачивается за это. И ему ни к чему ещё моя обида и