Тину саму немного удивляло, с какой готовностью она хваталась за шанс вычеркнуть произошедшее, как сделанное дело из списка, и больше к нему не возвращаться. Все-таки она совершила покушение на убийство. Даже если ей повезет и никто, кроме Никиты, никогда об этом не узнает, разве не должна она нести этот тяжкий груз за собой всю жизнь и просыпаться ночами от кошмаров?
(Не-а, не должна, отзывалась беззаботная, отстраненная часть ее. Ага, ты можешь быть беспечной, такой беспечной, до абсолютного неприличия. И предлагать ликер девушке, парня которой чуть не убила, не исключая при этом, что твой собственный парень прямо сейчас доносит на тебя в полиции. И заниматься ногтями, когда твоя несостоявшаяся жертва остается в реанимации. Это не просто бесчувственность, это ее высший, пьянящий уровень. Ты и не подозревала, что можешь так, но это ведь прекрасно, нет?)
О да, это было прекрасно. Лучше любого вина.
…как там пелось: «Look into his angel eyes, one look – and you’re hypnotized, he’ll take your heart and you must…»1 Что – must? Может, загуглить?
Тина неплохо знала английский, что и позволило ей, сидя прошлым вечером с Лизой в кафе, найти игравшую там песню в телефоне без всяких распознающих программ. Она пробежала глазами по полному тексту – он напомнил ей об Артеме, впрочем, она и так в те минуты думала о нем не переставая – и мысленно поставила себе галочку: посмотреть клип.
«…and you must…» Там было что-то совсем легкое, очевидное.
В момент, когда на пороге кухни возник заспанный босой Никита, строчка в ее голове наконец допелась.
«…pay the price».
«Он заберет твое сердце, и ты должна будешь заплатить за это свою цену», так? Если вдуматься – и сердце, и что-то еще? Не слишком ли жестокая расплата за влюбленность в бабника?
– Мне нужно пожить отдельно, – вклинился Никита в ее увлекательные мысли.
Его голос прозвучал уверенно, резко и неожиданно бодро.
– Аспирин выпил? – спросила Тина, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.
– Мне нужно пожить отдельно, – механически повторил парень, не глядя на нее.
Взгляд у него блуждал, казалось, в этом помещении его волнует что угодно, кроме (бывшей?) невесты.
– Погоди, но… как же…
Для убеждений она была слишком сбита с толку и ляпнула:
– Как же Италия?
В голове пронеслось: до свадебного путешествия, как и до самой свадьбы, еще четыре месяца, море времени, многое может измениться.
– Я не знаю. – Продолжая смотреть в сторону, Никита так усиленно тер лоб, будто кожа на нем страшно зудела. – Это… это было в прошлой жизни. Все эти планы. Давай поговорим о них, когда все закончится. Может быть.
– Но, милый, все уже закончилось. – Тина сердито подула на высыхающие ногти. –