Дядя Трофим помолчал, после даже поморгал глазами и очень сердито, но очень негромко спросил:
– Ты это что, с меня допрос снимаешь?
– Зачем допрос? – сказал Маркел. – Просто любопытно стало.
– Га! – громко выдохнул дядя Трофим уже не таким сердитым голосом. – А ты ловкий малый. И как это я тебя, когда у вас был, просмотрел?!
Тогда Маркел, уже совсем осмелевший, продолжил:
– И еще комета. Это про какую разговор? Не слыхал я в этом году про кометы.
Дядя Трофим недовольно нахмурился, пожевал губами, посмотрел на бутыль… Но кивать на нее не стал, а сказал уже вот что:
– Это была непростая комета. Не всем было дано ее видеть. А вот царь видел! И кое-кто еще другой. А ты кто такой?! Вот ты и не видел. И сколько можно болтать?! Я весь день был на ногах и завтра буду также, а ты знай себе лясы точишь. Тебе что?! Ты в разъезде, ты завтра можешь хоть до самого вечера дрыхнуть, а мне ни свет ни заря сразу в застенок, на службу. Ложись спать! Вот прямо здесь, на этой лавке. Завтра обо всем договорим.
Маркел спорить не стал и, осмотревшись, сразу начал разуваться.
– Погасишь свет! – строго сказал дядя Трофим, а сам развернулся и пошел к той двери, которая была возле ковра с пистолями.
Маркел поплевал на пальцы и взялся ими за лучину. Огонь пошипел и погас. Маркел положил шапку под голову, лег, закрыл глаза…
Но тут же спохватился и, опять открыв их, повернулся к иконам, к мерцавшей там лампадке, перекрестился и подумал, что в очень недоброе время приехал он в Москву. Не дай Бог, подумал Маркел дальше, с царем что-нибудь случится – что тогда? А что-нибудь случится обязательно! Помрет царь – будет один случай, выживет – будет другой. Если помрет, бояре между собой схватятся, потому что у царя два сына и одни бояре станут за одного, а вторые за второго, и что тут тогда в Москве начнется, даже представить страшно. Ну а если царь выживет, то он тогда сразу начнет розыск, откуда этот лопарь взялся, кто его научил такие речи говорить на государя, грозить ему смертью?! И как пойдет садить на колья, рубить головы, варить в котлах, веревками перетирать… И что там еще? А, вот, травить медведями. Подумав про медведей, Маркел вздрогнул, это ему было знакомо, он таким царя однажды видел. И, чтобы больше это не вспоминать, Маркел зажмурился. А чтобы совсем отвлечься, стал вспоминать слова дяди Трофима и думать, для чего ему было темнить…
А для чего ему говорить правду, тут же подумал Маркел. Кто он такой дяде Трофиму? И кто он вообще такой? И тут Маркел как задумался, кто он в самом деле такой и для чего он сюда, в Москву, приехал и откуда, и дальше как начал вспоминать то одно, то другое, так очень скоро не заметил, как заснул.
Но долго поспать ему не дали.